Петька внимательно слушает батюшку, старается все понять, — и ничего не понимает…
«А должно быть, я вправду дурак! — думает Петька. — Дух, а на образах нарисован? Как его нарисуешь? Чай, духа не видно! Его только носом услышишь! Вон от козла дух, ежели ветер, так за три улицы слышно! А вот на Набережной от барынь дух хороший… Знамо, всякий дух пахнет! Не услышишь, ежели только насморк!» От этой мысли Петька, не удержавшись, даже прыснул.
Батюшка замечает Петьку, сердито шамкает:
— Ты это что же, негодяй этакий, ржешь как жеребец? Я тебе покажу, как безобразничать на законе божием. Пшел, болван, к доске! И стой на коленях до конца урока!
Петька не спеша вылезает из-за парты, не спеша идет к доске. Лицо у него горит от стыда.
Урок тянется без конца, батюшка рассказывает медленно, часто повторяя одно и то же. Коленки у Петьки давно затекли и болят. Он то и дело садится на пятки, когда батюшка не смотрит.
Под конец урока Петька наказан уже не один: Корякин дернул за волосы Черемушкина, тот закричал. Батюшка, не разобравшись, в чем дело, поставил на колени обоих.
— Ты не дергай за волосы, а ты не ори! — рассудил он.
Урок кончен, и батюшка затянул «царю небесный», а за ним, немилосердно перевирая слова, загудел и весь класс.
Наконец-то Петьке можно встать и расправить затекшие ноги. Против батюшки у него нет особой злобы: «Знамо, ржать нельзя!» Но против бога в глубине души у Петьки вырастает неприязненное чувство. «Зачем он такой… невидимый? — с усилием доводит до конца свою мысль Петька. — Вездесущий, всемогущий, а прячется… Сел бы на высокую гору, чтоб со всей земли видно было и всякий знал, что это бог. А то три лица, и ни одного не видно! И везде находится, везде сидит…»
ГЛАВА IX
Началась страстная неделя[40]. Школу распустили на весенние каникулы, но ученики обязаны говеть[41], и Петька ходит в церковь. Ему не нравится великопостная служба, потому что певчих нет, а попы причитают так однообразно и жалобно, что становится невыносимо скучно. К тому же очень трудно стоять неподвижно. От этого устаешь больше, чем от колки дров.
И так каждый день — сначала ранняя обедня, потом вечерняя служба. И Петьке кажется, что страстная неделя никогда не кончится.
Но наступает великий четверг. Вечером читают двенадцать евангелий[42]. Прихожане, приодетые, торжественные, стоят с зажженными свечами, и оттого в церкви необычно празднично.
Петька готов стоять хоть до самого утра. Но двенадцать евангелий — не шутка, и уже после трех колени мальчика сами собой подгибаются. Его не развлекает и горящая свеча, которую он держит в руке. Теперь она доставляет ему одно беспокойство. «Как бы кого не закапать воском, не подпалить! — думает Петька. — Хоть бы скорей кончилась эта проклятая служба!»
Удары большого колокола отбили число прочитанных евангелий. И Петька с тоской убеждается, что не дошли еще и до половины. Утомление настолько сильно, что торжественное настроение бесследно исчезает, и все более и более растут нетерпение и скука. Петька с завистью смотрит на Ваньку Рязанова[43], который совсем не скучает. Ванька дергает за косы девушек, вкатывает им в волосы шарики из мягкого воска и капает горящей свечой на их платье. Он то и дело ныряет с места на место, не обращая внимания на шипение и толчки прихожан.
Федька Черемушкин нарочито усердно крестится и низко кланяется, прожигая при этом свечой одежду впереди стоящих. Когда черный цвет материи жертвы становится коричневым, он переходит на другое место, снова усердно молится и снова воровато подпаливает кому-нибудь спину. Петька, тяжело вздыхая, упорно стоит на месте, хотя ноги уже онемели от усталости. Но он привык к тому, «чтобы все было без обману», и потому не идет даже на церковный двор, где для развлечения можно немного подраться.
Попами Петька особенно недоволен: «Надо им сразу читать двенадцать евангелий? Тянут как кобылу за хвост. И чего они по сто раз повторяют: «Господи! Господи!» Ну сказали раз, и будет. Чай, бог-то не глупый! Он, может, спать лег али ужинает, а тут как под руку костят! Собака и обозлится, ежели ее сто раз кликнуть!»
Петька представляет себе, как попы по всем церквам кричат: «Господи! Господи!», и ему становится жалко несчастного бога.
40
Страстная неделя — Последняя неделя перед весенним церковным праздником пасхой, во время которой, согласно евангельской легенде, Христос испытывал страсти (страдания), будучи распят на кресте.
41
Говенье — Один из обрядов православной церкви, подготавливающий верующих к таинству исповеди. Во время говенья, в частности, запрещается есть мясо.
42
Вечером читают двенадцать евангелий. — Общее название двенадцати книг, повествующих о жизни мифического Христа.
43
Ванька Рязанов. — Школьный товарищ Петьки, работающий впоследствии вместе с ним на заводе Курбатова. Умер от чахотки во время пребывания Заломова на Урале в 1898–1899 годах.