Петька долго размышлял позже над тем, почему дворник Степан победил опытного бегуна, и пришел к выводу: «У Хамидуллина были железные ноги, а у Степана — железная воля!» С этих пор Петька стал пуще прежнего закалять свою волю.
ГЛАВА XXVII
В феврале неожиданно наступила оттепель, и Петька вместе с другими мальчишками целый день провозился в снегу. Сначала катали большие комья снега для снежных баб, потом прыгали с высокой башенки ограды в глубокие сугробы снега, увязая в нем по пояс.
Вошедший в азарт Петька предложил ребятам нырять в снег головой вниз, как в воду. Однако никто на это не решился из опасения сломать себе шею. Это лишь подзадорило Петьку, и, напрягая до предела свою волю, он бросился с башенки вниз головой. Несмотря на то что снег казался достаточно рыхлым, удар был очень изрядным.
После трех таких прыжков, сделанных уже без особого желания, а скорее из чувства сопротивления, Петька нырять перестал. За ворот ему набился снег, он быстро таял, стекал по груди и спине холодными быстрыми струйками, а ноги уже давно были мокрыми. Раздевшись и вытряхнув из-под рубахи снег, Петька еще повозился немного на улице, а когда совсем уж замерз, пошел домой.
К вечеру он почувствовал себя очень плохо: было очень больно глотать, ломило все тело, страшно знобило. Всю ночь пролежал он в жару, а на другой день утром Анна Кирилловна повела его к доктору на второй этаж. Врач посмотрел Петьку и велел оставить его во вдовьей больнице.
Мальчишку поместили в просторной палате в два окна. Лежал он совсем один, никого к нему не допускали, кроме сиделки, которая приносила и пищу. Боль в горле усиливалась, так что Петька совсем перестал есть. Да и пить ему было трудно. Пропал голос, и Петька мог только чуть слышно шептать. Дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Так что Петька понял вдруг, что, наверное, именно так умирают. Однако страшно ему от этого не стало. Удивительное равнодушие было в нем ко всему. Не было даже желания видеть мать и близких.
По нескольку раз в день заходила сиделка в белом халате, смазывала ему в горле чем-то жгучим, заставляла вдыхать пары скипидара.
Так продолжалось изо дня в день, и понемногу Петька стал поправляться. Зато росли теперь с каждым днем тоска и скука от безделья и одиночества. Болезнь отступала очень медленно, но все-таки отступала. Появился аппетит, и Анна Кирилловна присылала Петьке жидкую рисовую кашу на молоке. Петька ел ее с наслаждением, и силы заметно прибывали. Он уже мог немножко сидеть на кровати и смотреть в окно на поля, отчего ощущение одиночества еще больше усиливалось. Приходила иногда фельдшерица, осмотрев горло, уходила тотчас. Петька опять оставался на долгий скучный день один.
Как-то солнечным днем в палату нежданно впорхнула девочка в коротеньком платьице. Петька раньше не видел ее во вдовьем доме, и она показалась ему прекраснее всех девочек на свете. У нее были толстые белокурые косы с золотистым оттенком и очень милое лицо, хотя черты его и нельзя было назвать правильными: носик слегка вздернут, на нем и на атласных щечках заметны маленькие оспинки, но рот — словно сочная, спелая вишенка, серые глаза с крапинками такие приветливые, а голосок такой нежный, что вся она была удивительной. Самое же главное, она пришла вместе с солнышком, такая нежданная, первая после тяжелой болезни. Петька был очарован.
А девочка защебетала:
— Вам скучно одному? Вы любите читать?.. Я буду приносить вам книги… Мама запретила мне к вам ходить. Но вы не бойтесь! Я приходить все-таки буду. Я учусь в гимназии и беру из библиотеки много книг. Вы любите с картинками?
Смущенный Петька стоял около койки и не знал, что говорить. Он только чувствовал необычную радость, доходившую чуть не до восторга, и боялся, что девочка вот-вот уйдет и никогда больше не вернется. Впервые ему стало стыдно за свой внешний вид: вылинявшие залатанные штаны и рубаха, на ногах — неуклюжие валенки. А тут еще длинные тонкие руки висят как плети, и Петька не знает, куда их деть. И таким жалким, некрасивым показался он себе, что боялся даже пошевелиться.
Зато девочка была красива, изящна, грациозна. Нежная беленькая шейка выглядывала из белоснежного воротничка, головка в золотистых кудряшках, и вся она казалась чудесным цветком. Будто волшебник сделал ее зеленое платьице, черный фартучек и маленькие блестящие башмачки…