Слово «хартленд» [ «средоточие»] впервые появилось в этой работе 1904 г., но лишь мимоходом и на правах описательного выражения, а не в качестве термина. Вместо него там использовались обороты «осевое пространство» и «осевое государство». Например: «Опрокидывание силового баланса в пользу осевого государства, ведущее к экспансии последнего в окраинные земли Евро-Азии, позволило бы использовать обширные континентальные ресурсы для строительства флота – и затем глазам нашим могла бы предстать мировая империя. Так могло бы случиться, если бы Германия в качестве союзницы присоединилась к России. Было бы полезным особо подчеркнуть, что замена российского контроля над внутренним пространством континента на какой-либо новый контроль не вела бы к уменьшению географической значимости осевого местоположения. Если бы, к примеру, китайцы, организованные японцами, вознамерились бы низвергнуть Российскую империю и завоевать ее территорию, они могли бы представить “желтую опасность” для мировой свободы именно тем, что присоединили бы выход на океан к ресурсам великого континента».
Под конец Первой мировой войны в Лондоне и Нью-Йорке вышла моя книга «Демократические идеалы и реальность». Очевидным образом ярлык «осевого» [пространства или государства], достаточно уместный для академического тезиса начала века, более не отвечал международной обстановке, которая возникла из этого первого великого кризиса (по ходу) нашей мировой революции; отсюда – «идеалы», «реалии» и «хартленд». Но то, что тезис 1904 г. (хотя мне и пришлось принять в соображение и привнести дополнительные критерии) все-таки составил удовлетворительную основу для оценки расклада, создавшегося 15 лет спустя, – этот факт внушал уверенность: искомая формула найдена.
Расширение мирового пространства
На тысячу лет католические христиане были как будто бы заключены в тюрьму на Латинском полуострове и его придатке – Британском острове. На 15 сотен миль (по прямой) северо-восточнее простирается океаническое побережье от Священного Мыса древних до узкого пролива Копенгагена, и на 15 сотен миль восточнее (тоже по прямой) находится извилистое побережье Средиземного моря от Священного Мыса до Константинополя. Меньший полуостров продолжает основной от каждого пролива, Скандинавия с одной стороны и Малая Азия – с другой; а позади образованных таким образом участков суши сформировались две бухты – Балтийское и Черное моря.
Непроторенный океан лежал на западе, и другой, холодный, океан – на севере. На северо-востоке находились бесконечные сосновые леса и реки, текущие или к забитым льдами устьям в Арктическое море, или к внутренним водам, подобно Каспийскому морю, обособленным от океана. Только на юго-востоке находились пригодные оазисные тропы, ведущие во внешний мир, но они были в большей или меньшей степени закрыты с VII до XIX столетия арабами и турками.
После безрезультатных попыток норвежцев проложить путь через северные льды Гренландии португальцы предприняли попытку найти морской путь к Индиям вокруг берегов Африки. Они были подвигнуты на это рискованное предприятие принцем Энрике Мореплавателем, наполовину англичанином и наполовину португальцем. На первый взгляд кажется странным, что лоцманы, подобные Колумбу, которые потратили свои жизни на каботажные плавания, часто ходя от Венеции к Британии, должны были столь долго откладывать исследование южного направления от точки, где они вышли к проливу Гибралтар. Еще более странным кажется, что когда наконец они поставили перед собой задачу открыть очертания Африки, это отняло два поколения почти ежегодных плаваний, прежде чем да Гама открыл дорогу в Индийский океан.
Относительно транзита в Индию мир был огромным мысом, расположенным к югу от промежутка между Британией и Японией. Этот Мировой мыс был окружен морской силой, подобно мысам Греции и Латиума прежде: все берега были открыты для торговых кораблей или для атак с моря. Моряки, естественно, выбрали для местных торговых и военных баз небольшие острова вне континентального побережья, такие как Момбаса, Бомбей, Сингапур, Гонконг, или небольшие полуострова, как Мыс Доброй Надежды и Аден, поскольку эти позиции давали убежище их кораблям и охрану складам. Став смелее и сильнее, они основали торговые города, такие как Калькутта и Шанхай, около входа крупных речных путей в плодородные и густонаселенные торговые земли. Таким образом, европейские моряки благодаря своей большей мобильности имели превосходство на четыре столетия над жителями Африки и Азии.