— Клянусь тебе, пап, — произнёс тот дрожа. — Клянусь! Я ничего не знал…
— И если ты мне сейчас врёшь, — добавил Люциус, большой палец его надавил Драко на кадык. — Хоть в чём-нибудь…
— Нет-нет, я не вру, папа. Не вру, пожалуйста, поверь… Я… — лицо у него покраснело от напряжения, на лбу вздулась вена, — я ничего не знал о её планах. Если бы я только знал! Поверь, я бы…
Губы Люциуса скривились, он смотрел сыну в глаза, как хищник перед прыжком. Драко продолжал лепетать своё.
— Люциус, — тихо обратилась к нему Гермиона, приподнимаясь с диванчика; внутри у неё всё трепетало. — Если он говорит, что не врёт — значит, так оно и есть…
Люциус посмотрел на неё внимательно, после чего, глубоко вздохнул и выпрямился, убирая руки с плеч сына. Отвернувшись от него, он вновь наполнил себе бокал, и Драко, будто бы полностью лишённый сил, опустился на свой стул.
— Что ж, хорошо, — заключил Люциус, отпивая огневиски. — Этот вопрос закрыт. Я больше не спрошу тебя о нём. Но теперь меня беспокоит другое, Драко. Скажи мне, дорогой мой и единственный сын, по какому праву, девять дней назад пребывая гостем в этом доме, ты позволил себе за моей спиной, называть меня деспотом и тираном, предлагая моей жене тайно уехать от меня на другой континент?
Драко вздрогнул. Он обратил на отца изумлённый взгляд, а потом мельком бросил его на Гермиону, и, та в испуге лишь замотала головой, показывая, что Люциус об этом узнал не от неё.
— Я лично слышал ваш разговор тогда, — металлическим голосом произнёс Люциус, угадав мысли сына.
— Я был рассержен на тебя, папа, — признался Драко. — Прости! Я, конечно, не должен был говорить такое Гермионе, ты прав! Но ты прогнал меня тогда из этого дома, и я был в ярости!..
Губы Люциуса дрогнули от неприязни.
— Шесть лет назад ты сам демонстративно отказался от этого поместья, от жизни здесь, от… меня. Заявив, что по горло сыт моим наследием и в гробу видел всё, что окружало тебя последние двадцать два года твоей жизни. Ты захотел уехать, и я позволил тебе сделать это, простив тебе всё, что ты мне тогда сказал. Разве было не так?
— Да, — кивнул Драко. — Да, всё было именно так. И я благодарен тебе за то, что ты не стал препятствовать нашему с Асторией переезду, что… понял меня тогда. Но в прошлый раз ты отказался от меня! Сказал, что я тебе больше не сын!
— И ты решил, что можешь советовать моей жене бросить меня? Отнять у меня дочь? Обещать «провернуть всё быстро» и втайне от меня?
Драко потупил взгляд. Дрожащая рука его сжалась в кулак. Люциус презрительно хмыкнул.
— Что ж, если тебя так задел тот факт, что я выгнал тебя, быть может, ты в состоянии сейчас повторить Гермионе те же самые слова, которые сказал ей в тот день, только уже вот так, в моём присутствии? Ну же, давай! Я не стану отказываться от тебя во второй раз!
— Н-не нужно, — губы Драко дрогнули, и он снова бросил взгляд на Гермиону.
Густо покраснев, она отвернулась.
— Повтори, что ты сказал тогда, — процедил сквозь зубы Люциус, ладонь его негромко ударила крышку стола.
— Я… я не помню точных формулировок, — выдохнул Драко. — Я говорил всё это на эмоциях. Я не преследовал цели расстроить ваш брак. И… ты же знаешь, я всегда был за вас, пап! — он дрожал уже всем телом. — И я… прошу у тебя прощения не только за то, что сказал Гермионе, но и за то, что насмехался тогда над тобой за столом, на глазах у неё и Астории. Я не должен был так поступать с тобой, не должен был осуждать тебя за твоё прошлое, ты прав — это было непозволительно и низко с моей стороны! Прошу, прости меня.
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Подбородок у Люциуса приподнялся, и он с шумом втянул носом воздух.
— Что ж, я прощаю тебя, Драко, — изрёк наконец он, — и, в свою очередь, приношу свои извинения за то, что отрёкся от тебя. Это было излишне с моей стороны, признаю. И я забираю свои слова назад — ты мой сын и… твоя невоспитанность — исключительно моя собственная вина.
Из груди Гермионы невольно вырвался стон. Вероятно, излишне громкий, потому как оба они обратили на неё глаза. Она лишь прижала ладонь к своим губам.
— И тебе не кажется, что сейчас уже слишком поздно заниматься моим воспитанием, а папа? — ядовито заметил Драко, кивнув в её сторону.
— А я пригласил сюда, на наш с тобой разговор, Гермиону не для того чтобы устроить тебе воспитательную выволочку при ней, — сказал Люциус. — Ты прав, ты уже слишком взрослый, дабы я пытался учить тебя хорошим манерам. Однако я попросил Гермиону поприсутствовать здесь сейчас лишь для того чтобы она вовремя связала мне руки, если бы я всё-таки решил задушить тебя ненароком… Потому как, в противном случае, вместо пары лет в Азкабане, мне бы точно светило уже никак не меньше двадцати.
Повисла пауза. Гермиона не решалась сделать больше и вздох.
— Что это значит? — удивился Драко. — О чём ты говоришь?..
— В ту ночь я не сдержался и пытал Плеггу, — ответил Люциус, — в чём я и признался Кингсли вчера днём. Поэтому, через неделю после Нарциссы — будет и мой суд…
— Не может быть! — Драко привстал со стула.
— И до тех пор, — продолжил Люциус, делая несколько шагов по комнате, — мне необходимо передать вам обоим дела. Через несколько дней я встречусь с юристом и полностью перепишу Фонд со всеми его активами на Гермиону.
— Что? — воздух наконец проник ей в лёгкие.
Глаза Драко сверкнули, и Люциус, остановившись, смерил его внимательным взглядом.
— Ты же не против, такого положения вещей, сынок?
— Нет, — сказал он, отходя к стене. — Это… ваш Фонд.
— Твоя должность главы американского филиала останется, конечно, за тобой, — добавил тот. — И я надеюсь, что ты справишься с ней теперь и без помощи матери.
По лицу Драко пробежала судорога, но он более ничего не сказал.
— Но Люциус! — Гермиона вскочила с дивана, ощущая, каким невыносимо тесным был ворот её платья; он повернул к ней голову. — Ты даже не обсудил это со мной! Я… я не смогу! Как я буду… Это же целый Фонд! И почему ты так уверен, что это действительно необходимо? Ты же сказал, что есть шанс…
— Я всё уже решил, Гермиона, — приблизившись к ней, произнёс он; ладонь его скользнула по её пылавшей от волнения щеке. — Сейчас я просто ставлю вас обоих перед фактом. Через три дня Фонд полностью перейдёт в твоё владение, потому как сделал я его для тебя и управлять им… в моё отсутствие, тоже должна только ты, потому что только ты единственная, способна сделать это правильно.
— Ах, да почему ты так уверен? — воскликнула она. — У меня даже лабораторией не получилось управлять! Ты же сам знаешь, как они называли меня!
— Лаборатория была просто не твоим масштабом, — губы его дрогнули в нежной улыбке. — А вот чтобы управлять Фондом, способности дьявольских силков будут как раз впору, моя дорогая, вот увидишь.
— Но я не хочу! — подбородок у Гермиону задрожал. — Не хочу управлять им без тебя, Люциус! Зачем мне Фонд, если ты будешь в Азкабане? Как я смогу помогать другим людям, если никто не хочет помочь нам с тобой? Если после всего хорошего, что ты сделал для них, все они только и ждут твоего провала?!