Шёпот промчался подобно лёгкому бризу вдоль рядов.
— Как маггл? — Бёрк приподнял бровь. — Что ж, стало быть, именно в тот момент мистер Поттер и отправил в мистера Мальсибера оглушающее заклятье, что оказалось, хотя и в разной степени, но всё же весьма фатальным для них обоих… Меня, тем не менее, больше волнует сейчас совсем другой аспект. Когда мистер Поттер, поверженный противником, уже лишился способности воспринимать окружающую его реальность, вы ведь не упустили своей возможности одержать над Паркинсоном верх, завладев палочкой одного из мракоборцев, не так ли, мистер Малфой?
Люциус обратил на Бёрка внимательный взгляд.
— Да, я хотел воспользоваться ей…
— И воспользовались, конечно! — энергично заметил тот. — Палочка ведь оказалась расщеплена на несколько частей, что явственно свидетельствует о попытке сотворения с её помощью одного из трёх непростительных заклятий!
Всплеск возбуждённых голосов заставил Гермиону вздрогнуть на этот раз.
— Не понимаю к чему этот диспут сейчас, мистер Бёрк, — Люциус дёрнул головой. — Я не отрицаю своей вины, и детально изложил все подробности произошедших в ту роковую ночь событий ещё на ранних этапах следствия, что, безусловно, отражено в лежащей перед вами на столе копии протокола…
— Да-да! Действительно — это так! — замахал тот рукой. — И я, поверьте, не пытаюсь уличить вас сейчас в какой-либо лжи, однако, если мы хотим здесь сегодня докопаться до правды, дабы принять по вашему делу, самое что ни на есть взвешенное и справедливое решение, мистер Малфой, не сочтите за труд напомнить нам некоторые казалось бы малозначимые факты минувших событий ещё раз. Вы ведь сказали сегодня сперва, что принялись пытать мистера Паркинсона в пылу ярости после угроз в адрес вашей жены, в то время как в действительности — что мы и выяснили теперь — пытались одержать над ним верх посредством Круцио ещё задолго до того, как в руки к вам попала его личная палочка. Что тоже произошло не просто так.
— Вы правы, мистер Бёрк, я утратил контроль над эмоциями ещё до того, как мистер Паркинсон стал угрожать Гермионе, — примирительно сказал Люциус. — В гневе я пытался сотворить Круцио с помощью палочки одного из мракоборцев, совсем забыв, что на них лежат чары, ограничивающие применение подобного рода проклятий, а потому оно попало в меня самого…
— И именно поэтому, после того как ваша жена, обезоружив мистера Паркинсона, передала также непригодную для сотворения непростительных заклятий палочку мистера Поттера вам — вы тот час же предпочли обменять её, у законного владельца, на куда более подходящий вашей цели инструмент? Вы сделали это намеренно, не так ли, мистер Малфой?
— Когда мистер Поттер пришёл в себя, я посчитал правильным вернуть ему его официально закреплённое за ним штаб-квартирой оружие, только и всего, — глаза Люциуса сверкнули.
— Не слишком ли рациональное решение для человека, находящегося в стадии аффекта? — выплюнул Бёрк. — Признайтесь, мистер Малфой, что в момент совершения той безжалостной расправы, которую вы до крайности хладнокровно учинили над безоружным и не представлявшим для вас уже никакой опасности человеком, вы были вполне вменяемы и полностью контролировали свои злонамеренные действия!
Побелевшие от ярости пальцы Люциуса сдавили подлокотники кресла; ноздри раздулись.
— Уверяю вас, мистер Бёрк, если бы это действительно было так — Паркинсон навряд ли смог бы вернуться после той ночи в Азкабан живым…
— Люциус, не надо, — взволнованно испустила Гермиона, и он метнул в её сторону налившийся уже кровью взгляд.
— Прошу прощения, мистер Бёрк, — раздался вдруг с одного из самых верхних рядов голос Минервы МакГонагалл, и несколько сидящих перед ней судей в высоких остроконечных шляпах обернулись, позволив Гермионе и другим присутствующим увидеть как никогда строгое лицо директора Хогвартса, — но неужели вы на полном серьёзе считаете, что вменяемый человек позволил бы себе пытать кого бы то ни было прямо на глазах у мистера Поттера, который, находясь при исполнении, непременно вынужден был доложить о случившемся инциденте начальству?
— Ну кто же знает, на что рассчитывал подсудимый? — хмыкнул тот. — Быть может, он полагал, что мистер Поттер будучи близким другом миссис Малфой, что вполне общеизвестно, не станет упоминать о его преступлении в своём рапорте? В конце концов, мистер Поттер был тяжело ранен в ту ночь и мог сослаться, на потерю сознания, произошедшую прежде, чем мистер Малфой совершил его.
— Вы что, уже ставите под сомнение и профессиональную ответственность мистера Поттера? — возмутилась та.
Гермиона расслышала, какой тяжёлый Гарри испустил при этом вздох.
— Я ни в коем случае не ставлю под сомнение профессиональную ответственность вашего любимого студента, наша дорогая профессор, — насмешливо выговорил Бёрк. — Однако я считаю своей обязанностью отметить тот факт, что мистер Малфой, несомненно мог рассчитывать на поддержку с его стороны.
— Какой абсурд! — задохнулась Минерва. — Даже если мы и предположим, что всё было именно так, как вы говорите — о здравомыслии мистера Малфоя, при таких условиях, тем более не может быть и речи! Полагать, что мистер Поттер не доложит о совершённом у него на глазах столь беспринципном преступлении из одних лишь дружеских чувств к мисс Гре… миссис Малфой, — она тряхнула головой, — может только человек находящийся в очень сильной стадии неадекватности! А учитывая тот факт, что мистер Малфой самолично потом признался в совершённом им неправомерном акте — у меня не возникает ни капли сомнений, что он действительно абсолютно не контролировал себя в тот момент.
— Если уж вы так уверены в ненормальности мистера Малфоя, дорогая Минерва, быть может, в таком случае, нам стоит рассмотреть возможность его отправления на специальное лечение в больницу святого Мунго, вместо заключения в Азкабан? — фыркнул тот, и несколько сидящих рядом с ним судей тоже оскалились.
— А я вовсе и не сказала, что считаю мистера Малфоя безумцем, мистер Бёрк, — возразила она. — Однако его заявление о состоянии аффекта, а значит и отсутствии злого умысла — вполне имеет под собой основание, что мы просто не можем не учитывать, готовясь принять это бесспорно весьма сложное решение о его дальнейшей судьбе. И дабы сохранить объективность восприятия у всех ныне здесь присутствующих, я считаю необходимым завершить наконец эту бессмысленную полемику, которая только уводит нас от истины, внося путаницу и осложняя тем самым процесс, о чём я и прошу господина Верховного чародея!
— Протестую, господин Верховный чародей! — вскричал Бёрк. — Как мы сможем принять правильное решение, если не попытаемся сейчас установить были ли действия подсудимого предумышленными?!
Одобрительный гомон вторил ему.
— Протест отклонён, — вопреки этому сказал Кингсли. — Полагаю, подсудимый уже вполне исчерпывающе ответил на заданные вами вопросы, мистер Бёрк, и если у вас не назрело новых, я прошу не высказывать впредь умозаключений сделанных сквозь призму личного предубеждения, а также призываю всех членов Визенгамота рассматривать отныне дело как можно более беспристрастно и исключительно с точки зрения имеющегося у нас фактического материала, основанного на свидетельствах непосредственных участников обсуждаемых событий.
Недовольно выпятив губы, мистер Бёрк умолк.
— Итак, если ни у кого больше нет замечаний к подсудимому, — с нажимом продолжил Кингсли, — суд готов выслушать двух свидетелей, изъявивших желание выступить на сегодняшнем заседании, после чего мистеру Малфою будет предоставлена возможность высказать своё последнее слово, по итогу которого Визенгамот вынесет ему окончательный приговор. И первым я приглашаю выступить со своими заявлениями мистера Гарри Поттера.