— Наша девочка пишет, что Бэгз всех покорил, — озвучила она, прижав пальцы к губам. — Говорит, госпожа директор была просто в восторге!..
— Смею думать, Роза ещё не отличает восторг от состояния близкого к обмороку, — хмыкнул Люциус.
— Пишет, поездка прошла хорошо. Она со всеми там перезнакомилась в поезде. А на платформе их встретил Хагрид и переправил на лодках через озеро… Слава Мерлину, не было дождя! — Гермиона судорожно вздохнула. — Я так боялась!
— Ну-ну! Читай дальше!
— Так, так… Хогвартс, значит, произвёл на неё очень большое впечатление. Пир был чудесный. Шляпа спела песню, а потом…
Гермиона замолчала на миг, губы её вытянулись в полоску.
— Ну-у, — ноздри Люциуса раздулись, пальцы напряжённо сдавили подлокотники.
— Шляпа распределила её на Слизерин, — произнесла Гермиона надтреснувшим голосом, и из груди Люциуса сейчас же вырвался вздох облегчения.
— Моя девочка, — прошептал себе под нос он, расплываясь в улыбке, в то время как Гермиона проглотила подступивший у неё к горлу ком. — Что ещё пишет?
— Чтобы я не расстраивалась, — кивнула она. — И что на её вопрос, а не подходит ли она для Гриффиндора, шляпа сказала, что «совершенно, абсолютно точно нет» и что она не может определить её никуда кроме Слизерина даже «под страхом уничтожения в адском пламени, потому как Малфои не могут учиться нигде кроме Слизерина».
— Да! — Люциус победоносно сжал кулак, в то время как Гермиона обратила к потолку свои наполнившиеся слезами глаза.
— Что ж… поздравляю, — бросила она, и на несколько мгновений в комнате воцарилось молчание.
Положив письмо на стол, Гермиона отошла к окну, вглядываясь в вечерний мрак и замечая в отдалении, у самой реки белёсый силуэт. Это была леди Фелиция. Вот уже несколько недель, как она недвижно стояла там, не реагируя ни на своё имя, ни на какие-либо другие манипуляции, только бледнея и становясь всё более прозрачной день ото дня… Гермиона вздохнула.
Не то чтобы она действительно так сильно переживала из-за того, что Роза попала не на Гриффиндор. В конце концов, она готовила себя к этому долгие годы, однако, ей всё же хотелось, чтобы дочь хоть в чём-то была похожа на неё, помимо своих столь досаждающих ей порой непослушных кудрей. В следующий момент руки Люциуса сжали её плечи.
— Ну, не горюй так, моя сладкая, — губы его прижались к её виску. От него изрядно пахло сейчас огневиски.
— Нет, я, — она устало мотнула головой. — Я рада, что… она будет учиться именно там, где ей и место. В конце концов, там учился ты… и Северус, и… так ему будет куда проще приглядывать за ней. Да и я рада, что ты счастлив.
Она обернулась, заключая его в объятья.
— Я очень счастлив сейчас, моя любимая, — он крепко прижал её к себе. — И спасибо тебе.
— Ну, я-то тут причём, Люциус? — она слабо улыбнулась. — Я ничего не сделала, разве что, так и не сумела воспитать в Розе гриффиндорку!
— Спасибо, что подарила её мне, — прошептал он. — Спасибо, что привела нас обоих к этому дню. Всё это лишь твоя заслуга, а потому я кое-что подготовил для нас с тобой, дабы ты не слишком расстраивалась.
Гермиона с удивлением взглянула на него и, пошарив по карманам, Люциус извлёк вскоре два простых железнодорожных билета.
— Вот, завтра мы с тобой отправимся в Париж на маггловском поезде, — объявил он, — прямо как тогда.
— Люциус! — она даже взвизгнула, выхватив билеты из его рук. — Не могу поверить! Неужели ты вновь решился на это?
— Да я и сам удивлён! — фыркнул он. — Та наша поездка была просто кошмарной!.. Столько времени вроде прошло, а воспоминания ещё живы!..
Гермиона рассмеялась. Рассматривая билеты, она вспомнила, как десять лет назад, спустя неделю после того ужасного суда, в день её рождения, Люциус точно также преподнёс ей два билета, выполнив тем самым своё обещание и они провели в Париже несколько прекрасных дней. Недлинное путешествие на поезде, в экономическом классе, бок о бок с шумной компанией магглов, далось тогда, однако, Люциусу весьма нелегко, а потому этот эксперимент они больше никогда не повторяли. До сих пор.
Гермиона обратила на него свои полные обожания глаза, и Люциус поцеловал её в лоб.
***
А меньше чем через сутки, они были уже на пути в Париж. На этот раз Люциус, решив, видно, не рисковать, взял билеты классом повыше, так что целых два часа пути, оба они могли наслаждаться относительным комфортом своих посадочных мест и тишиной вполне респектабельных соседей.
Сразу, как только поезд отошёл от вокзала в Лондоне, Люциус, правда, провалился в сон, и Гермиона тоже задремала у него на плече, открыв глаза, когда за окном уже мелькали симпатичные деревеньки северной Франции с окутанными утренним туманом зелёными полями, и остроконечными шпилями серого камня церквей…
Жизнь в тот год, после суда, пусть несколько и сумбурно, пошла всё же своим чередом. Гермиона недолго тогда продержалась в роли «приличной» жены. Вернувшись из Парижа, и, несмотря на большое количество свалившихся на её плечи домашних дел, она почти сразу приступила к исследованию оставленного ей Алонзо зелья. Северус к тому моменту подтвердил его безопасность, и Гермиона стала пытаться выяснить рецепт, чему и посвятила долгие месяцы, разрываясь между безуспешными исследованиями и бесконечными собеседованиями очередных горничных, садовников и поваров, пока поток желавших поработать в Малфой-мэноре людей, спустя пару десятков скандальных увольнений не иссяк вовсе и ей не пришлось вновь взвалить все заботы о поместье на себя одну.
Решение проблемы пришло тогда само собой и весьма внезапно. Как-то утром прямо на пороге Малфой-мэнора Гермиона обнаружила двух совсем крошечных домовиков, причудливые морды которых отдалённо показались ей знакомыми. Когда же они представились ей, всё в голове её встало на свои места — это были те самые эльфы, чью мать Гермиона вытащила вместе с ними из подвала на окраине Бирмингема пару лет назад. Сама домовиха к тому моменту, правда, уже преставилась, тогда как дети её, будучи благодарными за своё спасение, отыскали Гермиону и изъявили желание служить ей вполне безвозмездно.
В первый момент Гермиона, хотя и растроганная, конечно, их искренностью, всё же им отказала. Подписывать пожизненный магический контракт с эльфами она бы не стала никогда, однако, Вимзи и Бимзи оба были так настойчивы, а усталость от домашних дел у Гермионы так велика, что спустя несколько дней она поневоле сломалась, приняв их в Малфой-мэнор, но исключительно на условиях оплаты труда. Люциус к тому времени тоже уже не был против, чтобы за поместьем и жизнью его обитателей вновь следили эльфы.
В Министерстве Магии тем временем случился большой скандал. Гестия Джонс, ошеломлённая решением Кингсли отстранить Гарри от должности руководителя Группы по поимке особо опасных преступников, пойдя против слова Министра, незамедлительно восстановила его в этом статусе сразу же, как только у того полностью зажила рука, что положило начало серьёзному расколу среди служащих и вынудило мистера Бруствера пойти ради усмирения ситуации на попятную. Помирившись с Гарри, он даже сделал его вскоре главой Отдела международного магического сотрудничества, вместо мистера Бёрка, грязные подробности личной жизни которого, внезапно всплывшие из неизвестных источников, полностью дискредитировали его тогда в глазах общественности.
Примерно в то же время у Рона случился сильный рецидив. Находясь на работе в больнице Святого Мунго, он бросился вдруг на одного из пациентов, принимаясь кричать, что поймал Пожирателя Смерти и едва не наложил на него заклятье «Обливиэйт», если бы не поспевший на подмогу доктор Шафик. Лаванда тогда была изнурена до невозможности, а потому не могла и дальше продолжать свою легилементотерапию, которая судя по всему, совсем перестала ему помогать. И Гермиона наконец решилась. Именно в тот момент она и отважилась дать доктору Шафику сохранившееся ещё у неё в лаборатории зелье Алонзо, дабы тот напоил им Рона, под её личную ответственность.