— Ах, Луис! — вздохнула Гермиона, ощущая, как у неё в глазах снова защипало. Слова Алонзо растрогали её. Громадный камень, тяготивший её душу всю последнюю неделю, будто бы начал внезапно испаряться.
— Простите, миссис Малфой, я сказал, что-то не так? — обеспокоенно спросил тот.
— Нет-нет! — замотала она головой. — Напротив. Я просто рада, что мы с вами наконец поговорили об этом… Пусть и при таких обстоятельствах.
— И я рад, — сказал он. — Мне важно, чтобы вы не видели во мне узурпатора, но помощника и человека, на которого вы всегда сможете положиться.
— Благодарю вас, — выдохнула она.
***
— Ну, как прошло представление мистеру Алонзо его новой обители? — спросил за ужином в большом зале Малфой-мэнора Люциус.
Он, как и всегда, восседал во главе стола, а Гермиона по правую руку от него, спиной к облицованному розовым мрамором камину. Между ними, на высоком стуле сидела Роза.
— Неплохо, — кивнула Гермиона, отправляя в рот дочери ложку с овощным пюре. — Он оказался не таким уж и ужасным, как я подозревала…
— И как же ты это выяснила? — насмешливо поинтересовался Люциус, обмакивая кусочек стейка в соусе.
— Мы поговорили, — ответила Гермиона, решив опустить эмоциональные подробности случившейся беседы, — и он сказал, что не преследует цели отобрать у меня лабораторию.
— Неужели? — хмыкнул тот.
Гермиона сжала губы, предпочитая пропустить его саркастичный тон мимо ушей.
— Что ж, я очень рад, что твои опасения на его счёт не оправдались, — более серьёзно сказал Люциус, отодвигая от себя опустевшую тарелку, которая в тот же миг исчезла со стола. — Мне очень не хотелось, чтобы ты испытывала беспокойство из-за всего этого.
— Ты был прав, — кивнула Гермиона. — Во всём. Когда говорил, что мне не стоило приступать к руководству лабораторией так скоро после рождения Розы… Теперь я вижу… Я просто не была готова.
— Ты сделала немало за этот год, — улыбнулся он. — Всё-таки поставила лабораторию на ноги именно ты.
Гермиона с благодарностью протянула ему руку, и он сжал её в своих ладонях.
— Сейчас ты немного отдохнёшь, — добавил он, прижимая её пальцы к своим губам. — Столько, сколько будет нужно. И если у тебя появится желание — ты в любой момент сможешь снова занять активную позицию в жизни лаборатории… Или любого другого подразделения Фонда.
— А как там твои инвесторы? — вздохнула Гермиона.
— Прекрасно. Господин Калогеропулос подтвердил свой приезд и сказал, что планирует остаться в Британии на два месяца, — Люциус выпустил её руку и сделал глоток вина из только что наполнившегося перед ним бокала.
— Чувствую, эти два месяца будут для нас весьма интересными, — улыбнулась Гермиона, уже подсчитывая в голове количество званых обедов и благотворительных вечеров, которые нужно было организовать.
— Да, ко всему прочему, он приедет не один, а со спутницей, — заметил тот.
— Жена?
— Нет, он вдовец и это не его дочь. Во всяком случае, если бы это была она — он бы написал прямо.
— Дама сердца, значит?
— Быть может, однако, он не указал её имени. Подозреваю, какая-нибудь молодая греческая нимфа.
— О, значит, вам будет, что обсудить! — расплылась в улыбке Гермиона.
— Определённо, — Люциус иронично повёл бровью и, многозначительно посмотрев на Гермиону, добавил: — И я рассчитываю, что ты окажешь ей самый тёплый приём. Он очень дорожит мнением этой женщины, как я понял. Посему, кем бы она ни была, на эти два месяца ты должна стать её лучшей подругой.
— Ну уж с этой-то задачей я точно справлюсь! — со смехом заключила Гермиона.
========== Глава 3. Дорогуша ==========
Приезд греческого мецената, Кербероса Калогеропулоса произошёл в первой половине июля. Гермиона и Люциус готовили по этому поводу шикарный приём в одном из зданий в магической части Лондона, которое теперь принадлежало Фонду. На мероприятие это были приглашены все сотрудники их лабораторий и управляющего аппарата, а также многие известные в магической Британии личности, занимающие важные посты в Министерстве магии, включая и мистера Поттера, который недавно получил повышение, возглавив в штаб-квартире мракоборцев группу по поимке особо опасных преступников.
Гермиона очень тщательно выбирала наряд к этому знаменательному дню. Зная, как для Люциуса было важно произвести на Калогеропулоса хорошее впечатление, она решила в этот день не выпячивать свою чрезмерно яркую, порой, жизненную позицию и просто побыть, наконец, в роли жены, позволив мужу самому руководить этим вечером так, как он считал нужным. Именно поэтому, даже выбранное ею ради этого случая платье в бордово-золотых тонах с вырезом лодочкой и пышной юбкой, было сродни тем, что носили в середине двадцатого столетия жёны респектабельных магглов. Волосы она тоже убрала сообразно образу, высоко приподняв их на висках и позволив струиться мягкими локонами по её плечам сзади.
— Ты сегодня какая-то особенная, — заметил Люциус, когда она предстала перед ним во всей красе.
— Не принести ли тебе бокал мартини, дорогой? — спросила она со смехом, кружась вокруг своей оси, так что нижние юбки её платья мягко зашелестели.
— Мартини? — улыбнулся Люциус. На лице его отразилось непонимание.
— Да, мартини с оливкой на шпажке. Я как хорошая жена должна приносить своему мужу мартини, если ему будет угодно.
— Но я не пью мартини, — всё ещё пребывая в замешательстве, заметил Люциус.
— Ах, Люциус! — воскликнула Гермиона, подходя к нему и попадая в его объятья. — Я шучу. Это маггловские штучки. В пятидесятых годах в США было принято, чтобы жена встречала мужа с работы с широкой улыбкой и заранее подготовленным для него напитком. Мартини, например. Таким образом, она демонстрировала ему свою радость от его возвращения домой. Это пережиток уже, конечно.
— Что-то в этом есть, — задумчиво произнёс Люциус. — Что ещё должна была делать хорошая жена?
— Ну, всегда быть весёлой и заинтересованной в своём муже, дабы воодушевлять; слушать его, самой много не болтать; делать дом местом спокойствия и порядка; не упрекать и не жаловаться; взбивать ему подушки и снимать с его ног ботинки. Знать своё место, в общем…
— Хм, — протянул Люциус, поглаживая пальцами её талию через плотно обхватывающую её хрупкий стан ткань платья. — В этом определённо что-то есть.
— Вот я и решила побыть сегодня именно такой женой, — вздохнула Гермиона. — Раз уж я временно отошла от дел.
— Не боишься, что мне это может и понравится?
— Боюсь, скорее, что через пару дней тебе это может надоесть! — засмеялась Гермиона.
— Так значит, ты сегодня сама покорность? — приподнял бровь Люциус, приникая губами к её голой ключице.
— Именно так, мой господин, — Гермиона обвила руками его шею, томно прикрыв глаза.
— Как жаль, в таком случае, что через полчаса у нас начнётся этот приём, — заметил он, опуская руку ей на бедро.
— Ну, кто знает, может быть по завершении банкета волшебство рассеется не сразу, и я ещё побуду какое-то время кроткой ланью.
— В таком случае я уже мечтаю, чтобы этот вечер как можно скорее подошёл к концу.
***
Через полчаса здание Фонда уже вовсю кипело от наводнивших его гостей в изысканных нарядах. Люциус и Гермиона без устали пожимали им руки и принимали поздравления, связанные с грядущими для организации переменами. Вечер проходил в большом светлом зале, стены которого были украшены эмблемами Фонда с изображением серебряной выдры, выпрыгнувшей будто бы одновременно из двух перекрещенных волшебных палочек.