— Прежде всего умершая, как вы говорите, — он печально потупился, — умершая Киреева — это моя мать, вот ее бабушка. А снял пломбы я невольно. Я живу в этой квартире, и, выходя утром, даже не заметил, что сорвал. Поставил об этом в известность нашего участкового. Но я напомнил ему, что квартира отходит мне, поэтому ему не стоит волноваться и повторять неуместные манипуляции с пломбами.
— Как это не стоит волноваться? — Сергеева надменно подняла брови. — Вы, товарищ Киреев, что, не знаете закона?
— Я все знаю, Татьяна Львовна. Я понимаю, что после смерти мамы я должен был выехать из квартиры, в которой прожил с семьей более пятнадцати лет, ведя при этом общее с родителями хозяйство. Оставлять насиженное место, отлаженный быт...
Он вовремя сказал о ведении общего хозяйства, отлаженном быте — на гладком, покрытом персиковой крем-пудрой лице Сергеевой появилось замешательство.
— Позвольте, — медленно проговорила она, — какое общее хозяйство?.. Вы же прописаны в другом месте. На улице Даргомыжского.
— Совершенно верно. Но я пятнадцать с лишним лет жил с матерью, вел с ней общее хозяйство. Людские судьбы складываются настолько по-разному, что... Татьяна Львовна, моя больная мать не могла жить одна. А я не могу сейчас вернуться туда, где прописан. В той квартире проживает моя замужняя старшая дочь от первого брака со своей семьей — мужем и двумя детьми. На площадь к своей нынешней супруге, ее маме, — он кивнул на Леночку, сонно покачивающуюся на стуле, — я тоже не имею морального права: там, в комнате коммунальной квартиры, буквально ютятся моя теща и свояченица. Куда же нам деваться? Честно говоря, я был крайне удивлен, когда увидел эти пломбы. В отделении милиции прекрасно известно, что на правлении кооператива, к которому относится дом два по улице Алых Роз, сейчас решается вопрос о моем приеме в члены ЖСК и передаче квартиры матери мне как сыну и единственному наследнику. Вопрос в стадии оформления.
— Так... Следовательно, проживать по месту своей прописки и прописки своей жены вы не можете. Документы у вас с собой?
— Простите, какие?
— Ну, на квартиру, меня интересует выписка из домовой книги по улице Даргомыжского. Документы по месту прописки вашей жены. Копия заявления в ЖСК. Мне ведь нужно реагировать.
«В конце концов эта муть, склока семейная, перетрется. Есть пломбы, нет пломб... Говорим о человеческом факторе, а в формальности упираемся, как бараны в новые ворота. Действительно, какие же могут быть пломбы, когда в квартире живут люди?» — подумала Сергеева, но, словно споткнувшись о свою мысль, тут же спросила недоверчиво:
— Одно неясно, гражданин Киреев, если вы находились дома в момент опечатывания дверей, почему не вышли, не отозвались?
Он неопределенно пожал плечами, но нашелся довольно быстро:
— Вероятно, дело происходило утром. Жена ушла на службу, дочку увела в садик, а я, видите ли, Татьяна Львовна, человек свободной профессии. Я вполне мог накануне этого события всю ночь работать. После этого я так сплю, хоть канонада — не услышу.
Она вяло улыбнулась.
— Счастливый вы человек. Так вы поняли, какие документы вам следует принести?
— Разумеется. Думаю, в самом скором времени я принесу вам и копию постановления правления о моем приеме в члены кооператива. И все ваши вопросы окажутся автоматически сняты.
— Что ж, я очень рада, что недоразумение так легко разрешилось. Всего доброго, товарищ Киреев. Но не тяните, это в ваших интересах.
«А что, собственно, мне тянуть? Бумаги подделывать мне не нужно, — подумал он. — Одного я не выяснил, кто же заявил на меня в прокуратуру? Соседи?»
— Извините, Татьяна Львовна, я заранее готов принять ваш отказ, если мой вопрос нарушает служебную тайну. Но не могли бы вы объяснить, кто пожаловался? Повторяю, начальник отделения милиции, начальник паспортного стола полностью в курсе дела и в виде исключения...
— Да-да, — кивнула Сергеева, — сигнал поступил не из милиции. Пришло письмо за подписью граждан Киреевой и Пожарской.
— Вы знаете, что это мои родные сестры? — потрясенно спросил Киреев.
— Конечно, — равнодушно отозвалась помощник paйонного прокурора. — Собственно, это и позволяет мне в известной степени допускать исключение из обязательного общего правила. Видимо, у вас семейный спор? Я не ошиблась?
— Да нет, вовсе нет...
— Ну, словом, это ваше семейное дело. И тем не менее формальности я соблюдать обязана. Так же, как и вы, товарищ Киреев. Жду вас через... Думаю, недели на оформление вам хватит.
Он опять взял такси, подъехал к дому. Сквозь витрину за одним из столиков своего кафе увидел Лиду.