Зашел на почту и заказал срочный разговор с Астраханью. Переговорив, доехал до Арбатской площади и в кулинарии при ресторане «Прага» купил все, что там имелось из готовых закусок и горячих блюд, в расчете на шестерых. «Сколько водки у меня осталось от ящика? — прикинул. — Впритык, должно хватить. И повод достойный — сегодня как раз девять дней покойничку, рабу божьему Виктору. Пожалуй, и вдове будет уместно брякнуть. Как-никак старые друзья... А кафе, говорят, перешло к Борьке Пастухову. Эх, золотое дно!» — но Пастухову не надо завидовать. Натерпелся парень.
Преснецов пригласил всех, кого считал близкими друзьями Киреева. Недаром же их всех вызывали к следователю, полковнику Быкову! Поминать, согласились все, так поминать — дело святое. Но при этом Федор оговаривал, что идти к вдове всем скопом неудобно. Лучше к нему. Разве непонятно? И следствие еще не закончено, и на Виктора Николаевича покойного переложили всю вину Пастухова. Кроме того, из генеральской-то квартиры вдову выгнали, на имущество покойника наложили арест.
Исподволь, вроде бы в естественном течении поминальной беседы, Преснецов выспрашивал, о чем вел речь следователь с каждым из теперешних его гостей. И убеждался, что ничего настораживающего Быков вроде не выяснял, и никто вроде бы ни о чем лишнем не проговорился. А ведь этот Быков — мужик скользкий. Федор никогда не забудет допроса, который учинил ему полковник за несколько дней до смерти Киреева. Полковника даже не интересовало, на что купил скромный главный инженер третьеразрядного холодильника «Волгу» последней модели, его интересовало, как, через какие потаенные ходы он купил ее! Нечто новое в следственной практике!..
А потом Быков доказал вину Киреева — что было вообще немыслимо с точки зрения обычной логики. Вот чем Быков страшен. Своей нестандартной логикой. Любыми средствами нельзя позволить ему выйти на Артема.
...Чесноков не пил. Ну конечно, ему завтра на службу, нельзя. Во взлетел парень! Да, есть у него в пере разоблачительный пафос. Как ни раскроешь печатное издание — вот он, Валентин Чесноков, с очередным всплеском негодования от того или иного негативного, как теперь принято говорить, явления. Говорят, многие большие двери ногой открывает. Правда, Преснецов особенно этому не верил. Знал, любит Валентин себе цену набить. Но кое-какие связи покойник Виктор ему, конечно, передал — несомненно.
— Старик, хочу кофе, — сказал Чесноков.
Кофе — это всегда повод для разговора наедине. Особенно если учесть, что остальные для кофе еще не созрели.
— Иди ко мне в кабинет, — предложил Федор.
Там, в кабинете, опять предложил гостю водки.
— Нет-нет, только кофе... — Валентин жадно схватил хрупкую чашечку.
— Ну, упокой его, господи, — опрокинул Преснецов рюмку. — Действительно, какая глупость — нет Вити...
— Макин в себя не может прийти, — проговорил Валентин. — Первый день все подсчитывал, на сколько он старше Киреева. Еще не знал, что имел место факт насильственной... Теперь Макин считает, что это провокация. Во-первых, против кооператорского движения... Со стороны тех, кто орет про «новый нэп»... Во-вторых... — Это «во-вторых», видимо, ни Макин, ни сам Валентин еще не изобрели, поэтому ему нечего было сказать, и он предпочел налить себе еще одну чашечку кофе
А Преснецов подумал, что подобная интерпретации происшествия с Киреевым совсем недурна — она вполне способна отвлечь следствие от Артема и вообще от поиска истинной причины убийства, увести дело в сторону так сильно, что Быкову придется с этим делом расстаться. Да, Киреева могли убрать противники перестройки, следовательно, это дело уже не полковника милиции Быкова. Точно так же Киреева, планировал Федор, могли убрать те, кто хотел вытащить из тюрьмы Пастухова. А больше всех этого хотел Виноградов. Тоже неглупая мысль... У Кирилла Виноградова кулак такой, что «пришить» среднего мужика ему — раз плюнуть. Но делиться этой ценной мыслью с Валентином он не стал. Если следователь вызовет еще раз — надо ему подкинуть эту мысль, предварительно выискав для нее хорошее оформление. И пусть Быков теряет время, отрабатывая, как говорит Штирлиц, пустую версию... А Артема необходимо спрятать еще дальше. Но потом ведь... Эх, надо бы придумать что-то радикальное.