— Кончал. Было.
— А до этого — как и ты, кулинарное училище.
— Да об этом он давно забыл...
— Ничего, как чистить картошку, при надобности вспомнит. Кстати, где он теперь? Все на комсомоле?
— Давно ушел. Возраст. А сейчас установка — в комсомоле пенсионеры не нужны.
— Сколько Борису?
— Тридцать шесть.
— Да, выбыл из комсомольского возраста. Так где он теперь?
— В кооперативном магазине, в Малаховке, замдиректора. Его устраивает.
— Но все же, может быть, стоит переговорить с ним? Позавтракали бы — и к нему. Тем более сегодня суббота.
— Он может быть и на работе. Но телефона у него нет.
— Тогда поедем. Слушай, Глеб, неужели не понятно: чем брать кого-то, лучше своего.
— Допустим. Кто четвертый?
— А это уж на ваше с Борей усмотрение. У меня готовых предложений нет. Этот четвертый должен, как мне видится, иметь крепкие ноги и руки. В общем, быть экспедитором, подметалой, уборщиком, швейцаром, официантом, если надо — вышибалой.
— Что, спиртное будем продавать?
— Нет, конечно. Мы же кафе открываем. Там нельзя спиртное.
— А посуду кто помоет? Лида?
— Лида моет посуду раз в три дня.
— Вроде бы ты был доволен молодой женой, — сказал Глеб без иронии.
— Недостатки человека суть продолжение его достоинств. Пойдем в гостиную, чтобы ты мог убедиться в последнем.
Глеб убедился, что накрывать на стол Лида умеет. И выглядит не всегда так неряшливо, как сегодня с утра. И девочка, их дочка, довольно мила. Но больше всего Пастухову понравился телевизор. Он висел на стене, экран у него был большим, квадратным и плоским.
— И давно, Виктор, у тебя эта роскошь? — спросил невольно.
— Пришлось купить, когда мама перестала вставать. Ты ведь помнишь, какая она была театралка. Вот так все о ней напоминает. Куда ни ткнись. Посмотришь кругом — все с ней связано!
— Мама и говорит, — вдруг прозвучал детский голос, — меняться нужно, пока бабушку не выписала милиция.
— Лена, смотри телевизор! — строго прошипела Лида.
Киреев развел руками:
— Нынешние дети — особенно поздние, мой случай — склонны размышлять... Свои выводы. А ведь ничего не понимает. С кем меняться, глупышка?.. При чем тут милиция... Бабушку не вернешь. Присаживайся, Глеб. Лида, вы бы поехали с Леной погулять в Нескучный сад. Возьми там, знаешь, на такси и кафешку.
III
Борис сидел, слушал и улыбался недоверчиво. Да, конечно, газеты он читает, программу «Время» не пропускает, материалы пленумов в системе партучебы прорабатывал. Все так. Перспективы Виктор и Глеб раскрывают широкие. Но словно стена какая-то стоит.
— Вы что, Боря, не доверяете нам? — с пафосом негодования вдруг спросил Киреев.
Не доверять Виктору Николаевичу и Глебу у Бориса оснований не было. Однако, как ни крути, в нэпманы зовут, если уж теперь принято называть вещи своими именами.
— А разве нэп, нэп, провозглашенный Лениным, — не дождавшись ответа, снова заговорил Киреев, — разве нэп не дал стране экономической передышки после тяжелейшей эпохи военного коммунизма? Разве новая экономическая политика, коль уж вы, Борис, хотите вести беседу привычными вам, молодежному работнику, категориями, не дала возможность нашей экономике создать платформу, на которой потом поднялись три кита — коллективизация, индустриализация, культурная революция?
— Нас все больше призывали быстрее коммунизм строить, чем военный коммунизм вспоминать... — неопределенно отозвался Борис. Но вот его голос посуровел: — И вовсе не был нэп платформой! Он был лишь одним из факторов быстрейшего восстановления народного хозяйства, о чем так и говорили на X съезде ВКП(б). Я знаю историю партии, Виктор Николаевич. А вы что же, считаете, что через семьдесят лет после Октября мы в такое положение попали, что опять надо новую экономическую политику устанавливать, чтобы поддержать экономику? Ни войны, ни разрухи мое поколение не знало.
Киреев беспомощно посмотрел на Пастухова-старшего и тихо возразил:
— Но застойные явления... Развертывание, пробуждение инициативы... Это в данный момент важно обществу.
Глеб откашлялся и деловито сказал:
— Ладно, митинговать до утра можно. Говори: согласен, нет — и дело с концом. Не у тебя одного диплом кооперативного техникума, имей в виду.
— А что ты меня понукаешь? — усмехнулся Борис. — Тут вот Виктор Николаевич интересовался, доверяю ли я вам. Доверяю. Но сомневаюсь. Не сомневаются только круглые идиоты.
— Я же говорил, мы не ошиблись в кандидатуре твоего брата. Он человек умный, знающий... — проговорил Киреев горделиво.