Все это наводило на мысли, подтверждающие догадки Быкова, но никаких твердых фактов не давало.
С тем Сиволодский и вернулся в министерство.
Полковник Быков сидел в своем кабинете и ничего не делал. То, что Вячеслав Иванович ничего не делает, Сиволодский видел впервые, и именно от впечатления ничем не занятого, но сидящего на рабочем месте измученного человека ему стало больно. До его сознания дошел весь трагизм положения Вячеслава Ивановича. Ведь ясно же — чтобы оправдаться от наветов, надо вести дело дальше, разматывать клубок, а он от этого «клубка» отстранен. Сиволодский не знал, как и заговорить с Быковым, как пробиться сквозь отрешенный взгляд и отчужденное выражение лица. На всякий случай заметил бодрячески:
— А был Ирине Киреевой звонок, анонимный, — и подробно рассказал о нем.
— А дочери Киреева в Янтарпилс ты звонить не пробовал? — спросил Быков, явно думая о чем-то другом.
— Больно далеко...
— Ну и что? Еще логичнее для непрофессионала искать скрывающегося человека подальше от места розыска. Давай, накручивай Янтарпилс, а я пошел — в отдел кадров вызывают.
Сиволодский энергично завертел телефонный диск.
— Да? Я слушаю? Говорите! — послышался в трубке женский голос.
— Мария Викторовна, говорит лейтенант Сиволодский из опергруппы полковника Быкова. Мы ведем расследование по факту гибели вашего отца...
— Да, я вас слушаю.
— Вас вызывали в прокуратуру?
— Нет, зачем? Отец у меня не был. Никаких сведений он мне о себе не давал.
— Понял вас, — треск в трубке мешал разговору. — А у вас кто-нибудь в те дни справлялся об отце?
Помехи вдруг прекратились, и голос Марии Викторовны сказал будто совсем рядом:
— Да. За несколько дней до гибели отца. Дня за четыре. Поэтому я никак не связала. Но меня и не спрашивали. А сама я была в таком состоянии...
— Понимаю, говорите...
— Позвонил мужской голос, спросил отца. Не ответив еще, у меня ли отец, я спросила, кто вы и откуда звоните, я очень удивилась... Человек сказал «с Москвы, Артем». Именно так сказал: «с Москвы...»
— Больше никаких особенностей в его речи вы не заметили?
— Нет.
— Он не «окал»?
— Не могу сказать. Слышимость была плохой.
— И все? Больше ничего?
— Я сказала, что Виктор Николаевич не приезжал, спросила, разве он собирается и кто вы, но Артем повесил трубку.
— Вы знаете среди знакомых отца человека по имени Артем?
— Нет, никогда не слышала.
«Вот и я не слышал», — подумал Сиволодский,
— Мария Викторовна, если кто-то позвонит вам снова, немедленно сообщите нам!
— Конечно!.. Телефон полковника Быкова у меня есть.
Сиволодский хотел было сказать, что лучше звонить по другому телефону, хотел уже назвать свой номер, но удержался, не стал. «Что я хороню Вячеслава Ивановича!» — одернул себя.
Итак, эти сведения надо немедленно передать Валентине Михайловне! И Сиволодский принялся набирать Керчь, управление внутренних дел. Через минуту услышал голос Левченко:
— Вячеслав Иванович? — спросила она с надеждой...
— Валя, это я, Сиволодский! За Киреевым охотился человек по имени Артем!..
— Я так и знала! — неожиданно отозвалась Левченко. — Я сейчас сама охочусь за этим Артемом... Его фамилия Сабатеев. Передо мной лежит его фотография. Похож на наш фоторобот, но еще больше похож на Ильина — общностью облика. Будем его искать. Он уволился с рыбозавода в Астрахани...
— Он из Астрахани?.. — переспросил Сиволодский. — Вторая жена Киреева — логопед, она настаивает, что у человека, разыскивавшего Киреева по телефону, характерное, но не ярко выраженное поволжское «о».
— Поняла. Молодец, Мишель!
— И еще. У него речь не шибко грамотная. Он говорит «с Москвы». Понимаешь?
— Теперь многие так говорят... Увы. Но тоже ценно, буду иметь в виду образовательный ценз. Как там Вячеслав Иванович?
— Вызвали в кадры...
— Вернется, передай ему, что его разработка подтверждается. А я выезжаю в рыбколхозы и рыбартели... Меня пока не ищите. Сама позвоню.
Сиволодский стал ждать Быкова. Но так и не дождался, хотя до конца рабочего дня оставалось полчаса. Тогда он пошел к генералу Панкратову сам. С таким докладом Василий Матвеевич должен принять его, лейтенанта.
XVIII
Вот и все. Быков вышел из управления кадров и побрел, не разбирая дороги, по шумному многолюдному столичному городу, как брел когда-то, теряя надежду, по синьозерскому лесу, сбившись зимой с пути. Хорошо бы так подгадать, чтобы дома никого не было... Собрать вещи и уехать в госпиталь на Октябрьское поле.