— Да-да, что-то припоминаю, — остановился эксперт. — Это тот Зайченко, который расследовал в девяностом году серию убийств девушек в Одинцове. Тогда не хватало людей, и ваш отдел бросали на расследование по всей Москве. Но он, кажется, вскоре после этого ушел из органов? — вопросительно посмотрел эксперт на Гурова.
— Да, ушел. И вот через много лет мы с ним встретились, — задумчиво глядя в пол, ответил Гуров. — Он был моим первым наставником.
— М-да, — не нашелся, что сказать, Петр Исаевич и снова посмотрел на Телегина. — Так чего ждем-то?
Оперативник, словно очнувшись от сна, сразу засуетился, позвал кого-то из приехавших вместе с медэкспертом криминалистов, и они втроем с Гуровым, аккуратно отрезав веревку, сняли тело Зайченко. А потом Телегин сразу стал звонить в «Скорую помощь».
Предварительный осмотр тела судмедэкспертом подтвердил, что самоубийством тут даже и не пахло.
— Что ж, если судить по состоянию тела, то смерть наступила в период с одиннадцати вечера до двух ночи, — констатировал Петр Исаевич. — Сначала его задушили чем-то тонким, — эксперт огляделся вокруг и указал на жалюзи, закрывающие окно в кабинете. — Возможно, что шнуром от штор. Подошли сзади, накинули и придушили. Ну, а потом уже повесили на эту вот веревку, — он ткнул пальцем на веревку, которую криминалисты ранее сняли с шеи покойного и уложили в пластиковый контейнер, — и зацепили вот за этот крюк от люстры.
— Интересно, что он делал в одиннадцать часов вечера в офисе? — задался вопросом Телегин.
— У частных сыщиков, как и у оперативников, нет ни выходных, ни праздников, ни нормированного рабочего дня, — заметил Лев Иванович. — Так что ответ на этот вопрос прост — работал. А вот что мне интересней больше всего — так это то, откуда у Игоря Зайченко был мой номер сотового телефона.
— Может, он к вам в управление звонил и ему дежурный дал? — предположил Телегин.
— Не думаю. У дежурного как раз этого номера нет. Это мой личный номер, только для друзей и родственников. Рабочий номер он, конечно же, мог бы узнать и у дежурного, но вот личный?
— А он не мог запрос у оператора сделать? — почесал в затылке капитан.
Гуров озадаченно посмотрел на оперативника и покачал головой.
— Номер зарегистрирован на мою жену. Так уж получилось. Она себе сим-карту покупала, ну, и мне заодно взяла. Что ж, если Игорь хотел мне позвонить и даже раздобыл мой номер телефона, значит, я ему нужен был по важному делу.
Гуров немного постоял в задумчивости, а потом решительным шагом направился к выходу. Он принял решение, но будет дано добро на это его решение или нет, зависело только от его начальника — генерала Орлова.
2
На улице Гуров достал сотовый и посмотрел, который час. Было уже половина девятого — самое время звонить начальству. Петру Николаевичу, хотя он и был начальником главка МВД России, Лев Иванович мог звонить в любое время суток. У них с Орловым давно сложились не просто служебные, но дружеские отношения, а любовь к рыбалке, которой генерал увлекся несколько лет назад, и вовсе сплотила его с полковником Гуровым и Станиславом Крячко — напарником и верным другом Льва Ивановича.
«Станиславу пока звонить не буду, — подумал Гуров. — Наверняка его Наталья сегодня потянула на дачу. Эх, хорошо Крячко! У него там и озерцо неподалеку, и речка. А сейчас, после дождя, самая рыбалка и начнется. Рыба будет клевать по-зверски».
Но о рыбалке, судя по всему, следовало на какое-то время забыть. Гуров вздохнул и набрал номер Орлова.
— Чего тебе не спится в выходной? — бодро спросил генерал вместо приветствия.
— Какое уж там спится, — невольно улыбнувшись, ответил Лев Иванович. — Сам вон уже и бодрый, и бравый, а я-то почему должен в половине девятого в постели валяться? Хотя до восьми вполне мог бы сегодня себе позволить. Но вот не дали.
— Что случилось?
— Ты помнишь Игоря Зайченко?
— Ты о том Зайченко, который ушел в девяносто втором из убойного?
— Да, о нем, — голос Гурова дрогнул. — Сегодня меня разбудили по поводу его смерти. В кармане его плаща был найден мой номер сотового. Причем не рабочий. Откуда он у него взялся, я понятия не имею.
— Ты говоришь, что он умер? Жаль, хороший был оперативник.
— Да, его убили, причем весьма цинично. Было инсценировано самоубийство, причем весьма грубо и топорно. Его задушили, а потом повесили.