— Что же мне с тобой делать? — рассуждал он вслух. — Отпустить? Не могу, ты ведь сдашь меня. Отрезать язык, чтобы не смог рассказать?
Так ты же напишешь. Лишить пальцев? Выколоть глаза? Я нервно сглотнул. Волосы телохранитель отпустил, так что я попытался дернуться, но не получилось — гориллы-близнецы сдавили меня словно в тисках. Намертво.
— Остается только убить, — пожал плечами Виктор и снова посмотрел мне в глаза. Нет. То, что я до этого принял за равнодушие, оказалось холодной и расчетливой жестокостью. Такой человек твердо знал, чего и как он хочет.
— Давай его в багажник, — приказал Виктор своим обезьянам. Я попытался вырваться, но это было бесполезно. Я даже не замедлял этих качков. Они без труда подняли меня в воздух и понесли к багажнику.
— Эй! — крикнул я. — Кто-нибудь! Помогите! Вызовите полицию!
— О, теперь он заговорил, — оскалился Виктор. — Живее, пока его никто не услышал! Открывшийся багажник сиял провалом темной металлической пасти, пустой и большой, как будто специально созданный для того, чтобы в нем перевозили людей. Меня швырнули туда, связали руки и ноги толстой прозрачной леской, врезавшейся в кожу, и заклеили рот бумажным скотчем. Неожиданно раздался крик, слишком далекий и отчаянный, чтобы оказаться спасительным для меня. Я видел небо, затянутое черными облаками, и край крыши общежития. С этой крыши летел человек. Он еще кричал, но жить ему оставалось всего пару мгновений — если его не убьет падение с крыши девятиэтажки прямо на немецкий автомобиль, то дыра в груди размером с бейсбольный мяч, через которую видно небо, добьет точно. Интересно, чем же можно сделать такую? Спустя мгновение человек перестал кричать и приземлился на крышу Мерседеса, вмяв ее чуть ли не до асфальта. Я моргнул.
Я моргнул. Макс стоял в дверном проеме, тяжело дыша и брызгая грязью на и без того не очень чистый ковер. Его взгляд секунду шарил по комнате, чуть задержавшись на Славике и остановившись на мне.
— Макс? — спросил Славик, увидев его. — Ты где пропадал? Мое прикрытие накрылось медным тазом, раз он стоит здесь. Макс должен быть сейчас на допросе.
— Это он! — Макс ткнул пальцем в мою сторону. — Хватайте его! Все обсуждения прекратились, болтающий в соседней комнате без умолку телевизор тоже внезапно замолк. Настала гробовая тишина, в которой я отчетливо слышал, как тяжелые дождевые капли срываются с вытянутой руки Макса и падают на пол. Все происходит именно так, как я только что видел у себя в воображении. Движения, слова, даже мысли похожие. Я боялся этого постоянно, опасался, что меня раскроют в самый неподходящий момент, рисовал в голове планы для отступления. Накаркал. Я начал медленно вставать из-за стола. Жаль, что личность главного босса я так и не выяснил, но теперь уже бессмысленно об этом жалеть.
Самое главное — смотаться от них побыстрее и остаться при этом невредимым. Был бы отец жив, он бы не допустил такого развития событий, проследив за арестом Макса. Он бы доделал работу до конца.
Но, очевидно, кто-то из моих коллег сплоховал, и дерьмо теперь придется расхлебывать мне.
— Успокойся, Макс! — велел ему Славик и жестом пригласил за свободное место за столом. — Сядь! И обувь сними, ты ковер пачкаешь.
— Дебилы! — воскликнул Макс. — Он — коп! Я резко вскочил, задев при этом легкий круглый стол, отчего тот перевернулся и упал на Славика и Димана, дав мне секунды форы. Макс оказался у меня на пути, но я легко отпихнул его в сторону и выскочил в подъезд. Макс же упал в дверной проем соседней комнаты.
— Что?! — завопил позади Славик. — Парни, живо за ним! Коридор общаги был длинный, узкий и вонючий как кишка, мне хватило одного единственного вдоха, чтобы закашляться от едкого запаха испражнений и хлорки. Подбежал к кажущейся спасительной лестнице, но проскочил ее на скорости, тут же вылетев на балкон. В мгновение ока перемахнул через скользкие от дождя холодные перила. Прежде чем упал с высоты второго этажа, успел заметить приближающегося Димана.
— Он внизу! — крикнул Диман, с опаской глядя вниз на меня — он немного боялся высоты. Блин, что же делать дальше? В своем воображении я очень хорошо все тогда проиграл, и сейчас все повторяется почти в точности, лишь разнится парочка деталей. Я там хотел скрыться в частном секторе неподалеку, что стало не самой лучшей идеей — бегать под дождем по скользкой грунтовке. Значит, побежим по асфальту. Я быстро обогнул дом и побежал по разбитой дороге, тянущейся между частниками и заросшим бурьяном футбольным полем. Ноги постоянно натыкались на мелкие камни, я то и дело скользил на участках, где асфальт уже давно был поглощен землей, мне приходилось перепрыгивать кочки выпирающих из земли корней деревьев, хрустеть и без того битым стеклом и проваливаться по щиколотку в многочисленные залитые прохладной дождевой водой лужи. Одежда стремительно тяжелеет, жадно впитывая всю попадающую на нее воду, ноги мерзко хлюпают в кроссовках, при каждом шаге выдавливая из дешевой обуви зачерпнутую в яме грязь. Бежал я плохо. Никогда не любил бегать, особо не тренировался.