Гена ухмыльнулся. — Им говори, не говори — результат… Ты же понимаешь — охоту не на тебя, конкретного Витю Зайцева объявили, а на нежелательного носителя конкретной информации. Как в современных боевиках киллеры иногда говорят: «Ничего личного…». Ладно, постараемся сами разобраться. В принципе, я, кажется, придумал, как «перевести стрелки». Если материал действительно солидный, то… Сейчас я пойду в свою машину — у нас там нужная аппаратура имеется — гляну, что на кассете, и в путь. Нас, наверное, уже в двух местах ждут. И в трех — поджидают. Шутка.
Он сунул кассету во внутренний карман куртки. При этом я успел заметить перевязь с наплечной кобурой. Тот еще танкист, Гена Логинов!
Глава двадцать восьмая
К железнодорожному переезду в деревне Зуево белый «мерседес-208» с журналистами без каких-либо осложнений прибыл без десяти минут одиннадцать. Не опоздали, даже чуть раньше указанного срока подъехали.
Повернув с Московского шоссе налево, быстро проскочили поселок и пересекли главный путь дороги Санкт-Петербург — Москва.
У переезда никого не было — поднятый шлагбаум, тускло блестевшие сталью рельсы, уходящие в сумрак ночи, вдали — зеленый огонь семафора.
Дождь прекратился, но воздух, сверх меры насыщенный влагой, неуловимо искажал очертания знакомых предметов, придавая им некую ирреальность. Редкие, неяркие в сумерках белой ночи, фонари освещали унылую российскую действительность. Вокруг фонарей словно нимбы мерцали зеленовато-желтые ореолы, усугублявшие фантастичность пейзажа. Неподалеку, сквозь дымку смутно вырисовывались какие-то строения, не то сараи, не то бараки. Покосившийся забор, деревья, кусты…
Юрий Борисович отъехал метров на сто от переезда, принял к обочине, остановил автобус и заглушил двигатель. Посидели послушали тишину летней ночи…
Иногда по дороге проносились одиночные автомобили. В сторону Киришей проехала пожарная машина, от Киришей — бензовоз, но ни Логинова, ни обещанной сенсации что-то не просматривалось.
Коллеги-журналисты, клюнувшие в Питере на нехитрую Юрину приманку по причине патологического любопытства, которое, впрочем, является неотъемлемым качеством каждого журналиста, уже не смотрели бодро-весело, как в начале пути. Даже почти свой, бывший советский, а ныне украинский репортер Федя Ермоленко, за двухчасовую скоростную гонку по мокрому шоссе и то приуныл, а иностранные труженики пера выглядели совершенно кисло.
— Прибыли, — сказал Зальцман, оборачиваясь к коллегам, стараясь голосом передать им долю оптимизма и уверенности, которых сам, впрочем, не испытывал. — Итак, друзья-камрады, что делать будем?
Друзья-камрады, на чистейшем английском и приличном русском принялись обсуждать ситуацию и давать советы. Более терпеливые братья-славяне склонялись к одному, что и выразил Федя Ермоленко, — «треба трохи почекать». Настоящие иностранцы, коих было пятеро, предлагали совершить разведывательную вылазку… Вопрос — куда и зачем?
Минут пять дискутировали, но все же пришли к компромиссу — пятнадцать минут ждать, а потом — на разведку.
Ну, ждать, так ждать… Голосовать не стали. Тем более, что у некоторых, наиболее опытных и дальновидных, нашлась и выпивка с закуской.
После того, как полковник Гена забрал у меня кассету и утащил ее в свой черный «шевроле», я почувствовал, что на душе у меня — ну, не совсем комфортно, но стало как-то поспокойней. Почти хорошо…
Когда я сказал мужикам, что Красная армия пришла к нам на помощь — я ведь прекрасно понимал, что никакая это — не армия. Просто, какой-то невероятный случай свел наши дорожки, мою и Логинова. А полковник, или кто он там, Логинов Геннадий Алексеевич — еще вовсе даже не армия. Обратись я к любому другому армейскому полковнику, он бы меня послал… к генералиссимусу.
Нет, не Красная армия… Если с мерками Красной, или Советской, армии подходить к тому, что сейчас называют армией — уже и в помине нет в стране никакой армии. Осталось полтора миллиона полуголодных, наученных убивать и готовых на все людей в форме. Эти люди по инерции продолжают выполнять какие-то, подчас им самим непонятные приказы, но при случае… А иначе и быть не может. Ведь, если я заведу для охраны дома очень большую и злую собаку и не буду кормить ее — она меня первого и сожрет. Аксиома.
Но как же глубоко сидит в голове, в подсознании, вера в Красную армию, которая всегда приходит на помощь! Чего от коммуняк нельзя отнять, так это умения мозги компостировать. Всерьез и надолго. Вот ведь и нет никаких коммуняк давно, а в глубине, на самом донышке, что-то и осталось. Это все оттуда, от дедушки Гайдара, из глубины времен!