А вот и она, зеленая, с незаметной для неискушенного глаза веревочкой вокруг ствола. Коля специально для меня маячок сигнальный привязал — сам-то он здесь каждую веточку знает. И не завянет ведь елочка, хотя растет в ящике…
— Давай, Боб, топай за мной, смотри внимательно, но ничего не запоминай, даже наоборот — старайся все забыть, и когда тебя начнут пытать враги, ни в чем не сознавайся. Молчи терпеливо и плюй им в рожу — мол, ничего, гады, не знаю, — сказал я Борьке. — Хотя вещи увидишь удивительные, вроде клада Тутанхамона, а может, и покруче. Памятник человеческому трудолюбию. Смотри…
Я попросил Боба посторониться, задрал кусок дерна и при помощи рычага — спрятанной в мох толстенной палки — торжественно открыл вход в схорон. Елочка приподнялась и повернулась вокруг своей оси.
Борька сильно удивился, увидев большую дыру в земле, а в ней ступени лестницы, уходящей вниз. И лестницу, и стены входного тоннеля Коля не поленился для надежности забетонировать.
— Двигай вперед, малыш, а я — следом. И ничего не бойся — я надежно прикрою твою задницу. Если встретишь змею — руками не трогай, она от тебя сама убежит.
— Змеи не бегают, — сказал Борис. Тонкое замечание.
Несколькими ступенями ниже, Николай Иванович сбоку приделал полочку с керосиновой лампой типа «Летучая мышь». Я взял ее, потряс с целью проверки наличия керосина — лампа была заправлена полностью. Подняв стекло, я чиркнул спичку и зажег фитиль. Было в Колиной норе и электрическое освещение от аккумуляторов, но я, честно говоря, не знал, как им пользоваться. Там, внизу, на щитке надо было что-то соединить, какие-то переключатели повернуть. Еще, не дай Бог, сломаю что-нибудь… Ничего, пока обойдемся и керосином.
Спустившись ниже уровня земли, я при помощи того же хитрого механизма поставил елку на место, закрыв, таким образом, вход в схорон. Мудрый человек Николай Иванович! Это же надо придумать — елки у него в ящике растут и не вянут.
Под землей было сухо, чисто, и воздух не казался затхлым, как бывает в подземельях. Лампа горела ровно и давала вполне сносный свет. Уютно пахло керосином, ружейным маслом и чем-то лесным.
— Пока ничего не спрашивай и ручками шаловливыми старайся ничего не лапать, не бедокурь. Я здесь и сам толком не во всем разбираюсь. Точно только одно знаю — мы здесь в полной безопасности. Даже зимовать можно.
— Да-а-а… — сказал Боб. — Классное убежище.
— Ну до зимовки, думаю, дело все же не дойдет. Сейчас все осмотрим и устроимся, как белые люди. Годится?
— Спрашиваешь, — почему-то шепотом ответил Борька.
— Перекантуемся несколько дней а там, глядишь, и придумаем что-нибудь умное. Ведь мы же умные парни, Боб!
— Умные дома сидят и пиво пьют со щукой вяленой, — ехидно заметил Борька. Он с явным любопытством оглядывал Колино сооружение и чувствовалось, что на него, впрочем, как и на меня, особенно в первый раз, бункер произвел впечатление.
— Я в дураки записываться не желаю. Просто так уж неудачно карта легла, временная непруха, но это — фигня, перебьемся. Жизнь, она полосатая.
— Ага, слышал уже, слышал. Сто раз.
— Ну! А я о чем? Сегодня черненькая полоска, а завтра…
Помещение, в котором мы находились, имело площадь что-то около пятнадцати квадратов — три на пять. В углу — две койки, вернее, два топчана, стол, скамейка, пара табуреток. В стенах справа и слева — две двери.
— Здесь, Боб, в этих холмах — два бункера. Этот — жилой, можно сказать, квартира трехкомнатная, и еще один — подсобное помещение и склад. Неслабо? А главное, — у него здесь арсенал. Оружие. «Стволов» всяких на роту солдат припасено. И патронов — на полк хватит. Фанат. Покажу — обалдеешь.
Борька рукой потрогал обшитый досками потолок. Низковато для него…
— Ехали, ехали и наконец приехали… У кого, Витек? Что это за фанат такой с арсеналом у тебя в корешах завелся? Почему не знаю?
— Крючков Николай Иванович…
— Батюшки! — по-бабьи всплеснул руками большой Боб. — Неужели тот самый? Вот, значит, где он окопался.
— Какой «тот самый»? — сразу не врубился я.
— Кагэбэшный гэкачепист, пособник гражданина Янаева, — сказал Борька. И я сразу вспомнил август девяносто первого…
— Не тот, не тот, не волнуйся. Однофамилец. Того, кажется, и вообще Вовой зовут. А этот — Коля. Нормальный мужик, проверенный, мы вместе несколько сезонов в поле работали.
— Тоже геолог?
— Да нет — работягой на сезон к нам устраивался. Он, вообще-то, — столяр, в какой-то конторе реставрационной пашет, а летом — к нам, в экспедицию, на природу. Активный отдых себе устраивал. При случае как-нибудь познакомлю. С некоторым прибабахом, но кто сейчас без этого? Ты вот тоже — со мной связался. Дурак психический… В общем, отлежимся несколько дней, прихватим отсюда пару стволов, так сказать — для активной обороны и назад отчалим.