- Я останусь здесь, - уже более грубо произнёс сопровождающий меня офицер.
- Неужели вы боитесь, что я "сломаю" вашего "оловянного солдатика"?! - развернувшись к нему саркастически поинтересовалась хозяйка каюты-кабинета.
- Этот как вы изволили выразиться "оловянный солдатик", неоднократно рискуя собой спасал мою жизнь и жизни своих боевых товарищей, так что если вы буде продолжать вести себя подобным образом, то...
- Эта угроза?! - искренне удивившись, перебила сержанта женщина.
- Предостережение, - сквозь зубы процедил офицер Мобильной Пехоты.
Во время этой небольшой перепалки я ради интереса глянул на студеньтиков. Один из парней, достаточно крупный надо сказать, волком глядел на сержанта, и казалось, был готов пустить в ход кулаки. Блаженный идиот. Если даже он и занимается регулярно какими-либо боевыми искусствами, то против не внушающего своим видом трепета сержанта он всё равно не продержится и десяти-двадцати секунд, так как инструктор по рукопашному бою Санчес способен один уделать четверых превосходящих его по габаритам пехотинцев, что впрочем, он иногда с удовольствием всем нам демонстрирует. На организуемых нами "турнирах" счастливчику, который сумеет одолеть сержанта, лейтенант обещает подарить висящие у него на стене в каюте механические часы (большая редкость в нашем высокотехнологичном компьютеризованном мире). Приз кстати до сих пор так никому и не достался.
Тем временем, проигравшая битву взглядов доктор Наварро примеряющим тоном обратилась к сержанту:
- Простите, это первый раз в моей практике, когда я общаюсь с пехотинцами, и по этому, если я вас чем-либо задела или обидела, прошу прощение, - после чего развернулась ко мне. - Чтобы наша беседа была менее напряжённой и более, так сказать, откровенной, я "исключу" некоторые негативные факторы.
После этих слов она, взяв в руки небольшой пульт, начала менять в помещении освещение. В итоге диваны, где сидели сержант и студенты-практиканты, скрылись во тьме, а мы с доктором очутились в полумраке. Далее после нескольких дополнительных манипуляций появился камин, в котором весело плясали языки пламени и трещали поленья, а всё видимое пространство превратилось в небольшую отделанную деревом уютную комнату с висящими картинами на стенах и стоящими в углу большими напольными часами. В этой дополняющей реальность голограмме было даже большое окно, за которым в лунном свете медленно падали крупные пушистые снежинки.
- Как тебе обстановка? Нравиться?
- Да, мэм.
- Так, давай на время оставим весь этот официоз и представим что мы просто двое давно не видевших друг друга знакомых. И постарайся не обращать внимания на невидимых наблюдателей. Хорошо?
- Та... э-э-э, хорошо.
- Вот и замечательно, - слегка улыбнулась моя собеседница. - Для начала расскажи, как ты принял решение поступить на военную службу, да ещё и в Мобильную Пехоту?
- Я плохо помню это, но тогда со слов врачей и правительственной комиссии это был единственный для меня способ остаться в "Оплоте". В пехоту я попал после собеседования с офицером-распределителем на призывном пункте, поскольку выяснилось, что для каких-либо иных занятий и родов войск попросту непригоден.
Из-за камина послышалось несколько тихих смешков и еле слышимый комментарий.
- Тебе тяжело было в подготовительном лагере?
- Там всем было тяжело, - вспомнив прошлое я невольно улыбнулся.
- Но ты остался до конца, хотя в любой момент мог его покинуть.
- Нет, не мог.
- Почему? - не поняла доктор Наварро, - Ведь прохождение срочной военной службы является добровольным решением.
- Поэтому я и остался. К тому же обучение в лагере на тот момент наполняло мою жизнь хоть каким-то смыслом.
- А что наполняет твою жизнь смыслом сейчас? Ведь у тебя нет ни семьи, ни дома, ни друзей.
- Вы ошибаетесь, доктор. Моя семья и дом - Мобильная Пехота, а друзья - пехотинцы от рядового до генерала.
- Но ведь так не может быть, - возразила она мне.
- Почему? - искренне удивился я.
- Потому что семья это, прежде всего твои родители, братья, сёстры, дяди, тёти, бабушки, дедушки и прочие люди с которыми ты знаком практически с самого рождения, и которые стали членами твоей семьи, например жена и дети. А дом это то место, куда ты можешь в любой момент вернуться и где тебя всегда рады видеть, - и после небольшой саркастической усмешки добавила, - ну а как рядовой вообще может быть другом генерала?
- Очень просто, - пожав плечами ответил я, - ведь когда-то генерал тоже был рядовым. К тому же все офицеры, в том числе и генералы, идут в бой наравне вместе со своими солдатами, а в бою важно знать, что ты доверил свою жизнь в надёжные руки, и быть абсолютно уверенным в том, что тебе всегда придут на помощь. Разве это не делает всех нас одной большой семьёй?
В глазах моей собеседницы застыло недоумение. После полуминутного молчания она всё же с недоверием произнесла:
- Ты это серьёзно?
- Да, - твёрдо ответил я ей.
- Прости, но для меня подобное звучит полнейшим бредом.
"А я знаю несколько десятков тысяч людей, которые так не считают" - мысленно ответил я ей, но вслух произнёс следующее:
- Вы когда-нибудь держали в руках оружие, доктор?
- Да, мы психологи, как и все остальные, сдаём нормативы по стрельбе из импульсных винтовок.
- А вам когда-нибудь приходилось убивать?
Округлив глаза, она выразительно посмотрела на меня и через несколько секунд ответила:
- Разумеется нет! Я даже мысли не могу допустить, чтобы по собственной воли лишить кого-либо жизни!
- И даже если от этого будет зависеть жизнь члена вашей семьи? Например, ваших родителей или детей?
Последняя фраза заставила её серьёзно задуматься на несколько минут. В ходе размышлений я заметил едва выступившие слёзы у неё на глазах. Быстро смахнув их и шмыгнув носом она тихо ответила:
- Меня до дрожи пугает то, что ты сейчас произнёс, и если подобное когда-либо случиться, то я сойду с ума. Нет, мне не хватит сил сделать этого.
После небольшой паузы она пристально глядя мне в глаза спросила:
- Ты что-нибудь чувствуешь когда убиваешь?
- В бою на это нет времени.
- Но присланный сержантом видеофайл показывает, что это не совсем так. Ты осуждаешь поступок того пехотинца?
- Нет.
- Но как мне показалось, ты вовсе не желал смерти той женщины и её ребёнка.
- Это от неожиданности, - уверенно ответил я. - Ранее мне не приходилось во время боя непосредственно сталкиваться лицом к лицу с детьми, но в следующий раз подобного не повториться. Я не стану медлить и пытаться оправдывать свои действия.
- В твоём личном деле указана чудовищная для меня цифра в более чем несколько десятков тысяч отнятых человеческих жизней, и это только примерная оценочная цифра, которая наверняка в разы больше. Разве после всего этого ты...
- Чего вы хотите добиться подобными вопросами?! - грубо перебил я свою собеседницу.
- Мне просто интересно кого это? - удивлённо ответила она.
- Какого что?! - неожиданно для себя самого я начал терять самообладание. - Убивать?! Своими глазами видеть гибель друзей стоя в двух шагах от них?! Или каждый раз по приказу добровольно отправляться на верную смерть?! - Встав с кресла, я практически вплотную приблизился к испуганной женщине. - В последней высадке наш взвод потерял восьмерых бойцов. Двоих погибших, Джека и Бруно, я хорошо знал, когда мы ещё были новобранцами в подготовительном лагере. Все они были моей семьёй, людьми, которые отдали свои жизни ради та...
- Не надо Мак, - положив ладонь мне на плечо, мягко произнёс сержант, - ей этого никогда не понять.