Но симптомы перешли предел, до которого их можно было игнорировать, и Хидэюки наконец согласился пройти обследование у знакомого врача из университетской больницы. В результате тщательного осмотра тот обнаружил в привратнике желудка полипы, и Хидэюки пришлось лечь в больницу.
Поездку, разумеется, отложили. Но и Каору и Матико было уже не до поездки. От лечащего врача они узнали, что полипы оказались злокачественными.
Таким образом, каникулы для тринадцатилетнего Каору из рая очень быстро превратились в ад. Пришлось не только забыть о долгожданной поездке. Вся семья провела то жаркое лето в перемещениях между домом и больницей.
В следующем году я вылечусь, и мы, как я обещал, обязательно поедем в пустыню...
Оптимизм Хидэюки был единственным успокоением.
Матико верила словам мужа, так как от мысли, что шансов у него один на десять тысяч, ей становилось плохо, и она отдавалась этой слабости.
В этой ситуации Каору ничего не оставалось, как взять на себя обязанности главы семьи. Он готовил на кухне вместо матери, которая стала совсем мало есть. Каору не только насильно впихивал матери в рот еду, но и, основываясь на приобретенных им медицинских знаниях, пытался взрастить образ радостного будущего в ее сознании.
Операция по удалению двух третей желудка прошла успешно, оставалось только сделать пересадку. К концу лета — началу осени он смог вернуться в лабораторию.
С этого момента отношения отца и сына заметно изменились. Хидэюки стал уважать Каору как мужчину за то, что сын поддерживал его, пока он был в больнице; начал гораздо больше, чем прежде, общаться с ним. Он словно бы взялся за воспитание в Каору сильного мужчины: прекратил называть сына Бонзой, настаивал на том, чтобы тот больше занимался физическими упражнениями, а не играл на компьютере. Мальчик почувствовал, что отец отчаянно хочет передать ему что-то, что сам уже не может удержать. Он не стал сопротивляться и пошел отцу навстречу.
Каору ощущал любовь Хидэюки, чувствовал, что становится для него особенным человеком, наследующим отцовскую силу воли. Он все никак не мог забыть, какая гордость по этому поводу кипела в нем тогда.
Без особенных происшествий прошло два года, Каору ожидал свой пятнадцатый день рождения. Но у отца в организме снова начали происходить необратимые изменения. Изменения эти обозначили себя стулом с кровью.
Кровь — это та красная лампочка, которая со стопроцентной вероятностью сигнализирует о том, что рак начал свое движение. Хидэюки не задумываясь пошел к врачу. Выпив барий, он прошел рентгеноскопию. У него обнаружили признаки частичного зажимания s-образной ободочной кишки. Все, что не было удалено при операции, находилось в ужасном состоянии.
Существовало два варианта проведения операции: сохранить часть ануса или провести гораздо более обширные удаления и создать искусственный анус. В первом случае существовал риск, что будут упущены незаметно проникшие в организм раковые клетки и рак разовьется снова. Во втором s-образную ободочную кишку удалили бы полностью и можно было бы ожидать более надежных результатов. Врач считал, что гораздо лучше сделать полностью искусственный анус, но, учитывая последствия этого решения для повседневной жизни, окончательное решение оставили за пациентом.
Хидэюки, однако, с легкостью согласился на искусственный анус.
«Попытайтесь вскрыть, если не будет полной уверенности, что не произойдет инфильтрации, то без колебаний удаляйте анус». Так сказал он сам. Он решил пойти на риск, чтобы увеличить свои шансы на выживание.
И снова летом лег в больницу и перенес операцию.
При вскрытии степень инфильтрации оказалась меньше обычно ожидаемой в таком случае, и можно было оставить где-то пятьдесят процентов ануса, но хирург принял во внимание пожелание пациента и удалил всю s-образную кишку.
Выписывался Хидэюки, как и два года назад, в начале осени. Преследуемый нескончаемыми кошмарами о повторном возникновении рака, он привыкал к жизни с искусственным анусом.
Ровно через два года загорелся желтый сигнал тревоги. Хидэюки весь пожелтел, симптомы с каждым днем проявлялись все сильнее. Это были легко распознаваемые признаки желтухи, значит, не исключено, что раком поражена печень.
Врачам оставалось лишь разводить руками, хоть они и были уверены, что во время проведенных ранее операций рак не перешел на печень и лимфатические узлы.
С тех пор усилился интерес Каору к общей медицине. У него были сомнения насчет этой не очень понятной по своей природе болезни отца. Возможно, появилось новое заболевание, отличное от какой-либо из разновидностей рака. И вот в возрасте семнадцати лет, окончив высшую школу, он поступил на медицинский факультет того же университета, что когда-то закончил его отец.
Хидэюки прошел через третью операцию и потерял полпечени. Хоть он и выписался из больницы, но Каору и Матико уже не считали, что в этот раз он поправится. Вся семья, дрожа от страха, только и делала, что вычисляла, куда в следующий раз переместится враждебная сила, нельзя было и мечтать, как прежде, уютно посидеть всем вместе.
«Пока у него не вынут все органы до последнего, рак от него не отстанет», — вовсе не шутя повторяла Матико. Она уже перестала слушать Каору, несмотря на все его медицинские познания. Если кто-нибудь говорил, что открыли новую вакцину, пусть даже действенность ее еще не подтверждена, она прилагала все усилия, чтобы ее достать. Когда сказали, что действует лечение витаминами, она тут же опробовала его и, предоставив врачам лечить лимфатические узлы Хидэюки, сама искала панацею в новых религиозных течениях. Не важно что, лишь бы помогло. Чтобы спасти жизнь мужа, она бы даже продала душу дьяволу. Вид снующей туда-сюда матери, у которой на лице было написано, что она готова идти до последнего, навевал Каору мрачные мысли.