Колодец углубляли постепенно, и он стал похож на улитку. Сходство усиливалось тем, что по стенке вниз спускалась витая лестница, из-за чего внутри колодец напоминал улиточную раковину.
У колодца не было крышки, и ветер гудел в цилиндре, словно кто-то играл на трубе. У края колодца Каору наткнулся на маленький темный предмет. Ему показалось, что это камень размером с кулак, но, вглядевшись, он увидел лежащую кверху брюхом дохлую мышь. Она была не одна. По всей площади черными пятнами валялись десятки дохлых мышей.
Каору пересчитал глазами мышиные трупы. Оказалось, что под деревьями, которые, как знал Каору, были больны раком, черных пятен скопилось больше, чем в других местах на площади. Под одним из деревьев стояла скамейка. На ней сидел человек — такого же цвета, как и мышиные трупы.
Освещенный со спины закатом, он выглядел так, будто сам был тенью.
Каору приблизился к скамейке и остановился в десяти метрах от нее. Это был труп мужчины: ноги широко расставлены, руки бессильно свисают, затылок прирос к скамейке, подбородок высоко поднят. Тело уже отчасти мумифицировалось. На подбородке длинные пучки бороды. Каору помнил эту бороду, как у горного козла... Только золотые цепочки на руках и на шее не подверглись тлению и сияли нестерпимым блеском.
Каору осторожно приблизился к телу и начал рассматривать лицо, начиная с подбородка. У Кеннета Росмана было красивое, с тонкими чертами лицо, особенно на нем выделялась длинная борода. К тому же на трупе были золотые цепочки, которые Кеннет всю жизнь носил на руках и шее. Это тело принадлежало Кеннету Росману, сомнений быть не могло.
Он не стал лечиться от рака, а встретил судьбу дома.
Если этот человек действительно Росман, то он был вовсе не чужим для Каору. Приезжая в Японию, он всегда останавливался в доме у Каору.
Каору огляделся вокруг, и тут одна вещь поразила его взгляд. На холме, поросшем засухоустойчивыми растениями, мелькал, колеблемый ветром, то появляющийся из-за листьев и веток, то вновь исчезающий цветок размером с ладонь.
Одно из деревьев зацвело. Тонкий ствол, тонкие ветви, хрупкий цветок. Казалось, что ни в чем, кроме этого деревца, не было жизненной силы.
Все деревья на холме были больны раком, прожилки на листьях уродливо вздулись, и только оно одно сохранило свой природный цвет. Да еще и на конце свисавшей ветки появился цветок розоватого оттенка.
Одни растения размножаются неполовым, вегетативным путем, другие — половым. Считалось, что растения местных гор размножаются именно вегетативным путем. Цветение же символизировало собой половое размножение.
Говорят, если растения переходят с вегетативного способа размножения на половой, они зацветают раз в жизни, а потом быстро увядают и умирают. Растение не может цвести вечно. За удовольствие цветения оно платит своей смертью.
Каору решил сорвать цветок и возложить его на тело, которое, как он считал, принадлежало Кеннету Росману.
Про растения, размножающиеся вегетативным путем, можно смело сказать, что они живут практически вечно, покуда могут приспосабливаться к окружающей среде. В пустыне Мохаве можно обнаружить растения, возраст которых переваливает за десять тысяч лет. Совсем как раковые клетки, только создай им подходящие условия. В пробирке они могут жить вечно.
Как бы там ни было, но из всех растений, которые здесь видел Каору, только это дерево, начавшее размножаться половым путем, смогло избежать рака. И вскоре, когда оно отцветет, оно умрет естественным образом.
Заранее запрограммированная смерть наступит после радости цветения, а пораженный раком организм, не зацветая, будет жить вечно и не стареть. Всегда есть выбор. Что выбрать самому? Яркую жизнь или скучное, хотя и вечное существование? Размышлять не о чем. Конечно, подобную цветению жизнь человека.
Каору стал взбираться за цветком на гору.
4
Сорвав цветок и спускаясь со склона горы, Каору увидел тонкий луч света, шедший от крыши одного из домов. Каменная крыша такого же, как и грунт, цвета медленно рассыпалась. Крыша не должна была ничего отражать, но Каору, сощурившись, все-таки стал высматривать источник света.
Приглядевшись, он увидел, что в тесно застроенном поселке, на одном из стоящих в два ряда домов, на обветшалой крыше из красного кирпича была установлена черная пластина прямоугольной формы. Вероятно, ее стальные края и уловили лучи заходящего солнца.
Эта черная пластина как-то очень необычно сверкала среди крыш. Поражала ее новизна — дом-то ведь совсем обветшал.
Даже издали было видно, что это солнечная батарея. Она могла обеспечить достаточным количеством электроэнергии весь дом. Каору подумал, что если бы в этом поселке такую систему установили на всех домах, то столбы, выстроившиеся вдоль дороги, потеряли всякую значимость, но, сколько он ни смотрел, на других домах подобной системы не обнаружил. Только на одном доме в поселке стояло это специальное оборудование.
Каору говорили, что Кеннет Росман оборудовал свой дом под лабораторию. И в таком случае нет ничего необычного в наличии солнечной батареи.
Каору осторожно положил цветок на колени покойнику и, проходя сквозь лабиринт переулков между домами, стал отыскивать дом, на крыше которого была установлена солнечная батарея. Со склона он ясно видел свою цель, но, заплутав в этом лабиринте и потеряв ориентир, заметался.
Каору остановился в растерянности перед стеной. Он, похоже, сам того не заметив, зашел в дом и оказался в коридоре.
Ветер, задувавший сквозь щель в стене, завывал словно флейта, беспорядочно носился по помещению, кружился у ног Каору. Казалось, что ему аккомпанирует племя индейцев, а может быть, это кричит какая-то птица, или шелестят ветви деревьев.
Подавив страх, Каору прислушался. Определить, откуда идет шум, было невозможно. То казалось, что где-то далеко раздаются человеческие голоса, а в следующий момент — что кто-то шепчет прямо над ухом. Сиплый мужской голос. Приглушенная речь раздавалась справа от стены. На мгновение прервавшись, голос вновь возникал уже слева, словно его доносил ветер.