Полковник с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух. Ветер и снег не ослабевали.
Что делать с телом Раджабова? Оставить на месте? Чтобы утром его нашли бродячие собаки или рыбаки?
Поляков решил иначе.
Глава 50
Целый час тащил Поляков узбека до причала, намереваясь предъявить Марченко в качестве вещественного доказательства.
Задача была не из легких, «крестный отец» имел вес весьма солидный, но Полякову помогла отполированная ветром ледяная поверхность водохранилища. Обмотав ремень «Калашникова» вокруг кистей рук покойника, полковник поволок его как санки.
Но чтобы переправить тушу дохлого Раджабова на причал, Полякову пришлось привести в действие один из погрузочных кранов.
Теперь возникла проблема с Марченко. Где его искать? Поляков обошел всю среднюю палубу «Максима Горького», заглядывал в окна, двери и вдруг наткнулся на генерала. Тот лежал на полу в одной из кают возле кресла, на которое у него, видимо, не хватило сил взобраться. Лицо его покрывала смертельная бледность. В тусклом свете, проникавшем снаружи, он выглядел глубоким стариком.
— Виктор Петрович, вы живы?
Марченко шевельнулся.
— Раджабов? — с трудом произнес он запекшимися губами.
— Мертв.
— Ты убил его? — собравшись с силами, спросил генерал.
— В общем-то да, — как-то неопределенно ответил Поляков.
— Я не спрашиваю, как ты это сделал, — сказал Марченко, — мне все равно. Главное, что сделал. Что помог захватить его золото. Я всегда в тебя верил. Не зря выложился до конца, чтобы завербовать тебя.
Полякову было не до разговоров. Он думал о том, как поскорее вывезти раненого генерала с корабля. Но Марченко не терпелось узнать то, что его интересовало больше всего.
— А что с Наташей?
Вопрос был неожиданным.
— Что вы имеете в виду?
Не отличавшийся особой деликатностью. Марченко сейчас искал нужные слова, чтобы объяснить Полякову ситуацию.
— Видишь ли, — начал он, — Наташа работала на Раджабова и была его любовницей. — Поляков остолбенел, а Марченко продолжал: — После того, как Барсук захватил тебя в ресторане «Баку», я отстранил Наташу от наших операций, и ее завербовал Зорин. Наташа, как и ты, была уверена, что ее отца прикончил я.
— Но она без конца спрашивала меня об этом, — возразил Поляков. — Хотела, чтобы я помог ей выяснить обстоятельства гибели Александра Александровича.
— Наташа все знала. Ей рассказал один из шифровальщиков Центра, живший напротив, на улице Чехова. Он видел меня на балконе у Трофименко.
— Откуда же такая настойчивость? Неужели она надеялась, что я расскажу ей что-нибудь новое, неизвестное?
— Просто она хотела еще раз убедиться в том, что шифровальщик сказал правду, а главное — сделать тебя моим врагом. Но ничего у нее не вышло. Ты остался верен мне и «Братству». И я горжусь тобой. Наташе ничего не оставалось, как примкнуть к Зорину. Она не представляла себе, что Зорин заставит ее работать на Раджабова и уложит в его постель.
Поляков молчал, стараясь привести в порядок свои мысли.
— Наташа пыталась вас убить? — спросил он наконец.
— Да. Первый раз в салоне, по приказу Зорина. Затем на нижней палубе, где был Раджабов. Спасли меня взрывы гранат. Когда она в третий раз пыталась всадить в меня пулю, ты уложил ее. Я знаю, ты любил Наташу, по-настоящему любил, но видишь, какой она оказалась подлюгой. А ты — настоящий чекист и герой. Ты спас «Братство». — Марченко, казалось, оправдывался.
Поляков старался никак не выдать своих чувств, хотя генерал все равно не смог бы увидеть в темноте выражение его лица.
Поляков вышел из салона и направился к средней палубе, где у забрызганной кровью судовой переборки лежала Наташа, точнее, то, что от нее осталось. Пули снесли половину лица. Поляков, как ни старался, не испытывал раскаяния.
— Надо выбираться отсюда, — сказал он, вернувшись к генералу.
Он взял Марченко под мышки и дотащил до трапа.
И тут генерал увидел тело Раджабова, рядом с мотоциклом «Русский богатырь». На «крестном отце» было надето великолепное манто из белой лисицы, все забрызганное кровью.
— Хорошая шуба, — заметил Поляков.
— Наташина, — откликнулся генерал.
— Интересно, как могла Наташа, молодой майор КГБ, позволить себе такую роскошь?
— Она и не могла, — со знанием дела ответил генерал.
— Значит, это подарок?