Поляков постарел лет на десять за две недели. Он сгорбился, исхудал, провалившиеся глаза были красны, и в них показались слезы при виде нежданного посетителя. Наташа выглядела просто красавицей. В тусклом свете лицо казалось решительным и гордым.
Поляков пытался приободриться, но сил не хватало, и он держался за дверной косяк.
— Вспомнили старика? — Он испытывал чувство смущения, ему хотелось добавить: «дорогая», но подумалось, что обоим при этом станет горько.
— Нет, Олег, я тебя не забывала, — ответила Наташа. — Но если даже и так, я не оставила бы тебя в нынешнем твоем положении. Меня в основном учили тому, как убивать и при этом самому остаться живым, но это не значит, что я не умею любить и в силах забыть те чудесные дни, которые мы проводили на озере и в лесах до моего отъезда в Германию.
Она, конечно, преувеличивала, но ведь ей искренне хотелось его приласкать, вселить в него уверенность, желание держаться по-мужски, преодолеть слабость.
Полякова озадачило ее неожиданное появление. Он спрашивал себя: пришла ли она как майор КГБ для допроса? Или как посланец сослуживцев, проявить казенное сочувствие? Или как бывшая любовница, пытающаяся восстановить прежнюю связь?
— Это было замечательное время, Наталья, но вскоре ты преспокойно отдалась Марченко, — прохрипел Олег Иванович. Он медленно тащился по коридору мимо сваленного в углу по-холостяцки грязного белья, которое так и не удалось постирать из-за отпуска в Крыму и затем командировки в Ташкент.
— Тебя послал Марченко или сама пришла?
Наташа в совершенстве владела искусством обмана и дипломатических недомолвок.
— Какое это имеет значение, Олег? Это важно?
Такое нежелание признаться было достаточным, чтобы Поляков сам себе ответил:
— Значит, он тебя прислал?
Наташа хотела переменить тему разговора.
— Дорогой Олег, почему ты сбежал из больницы? — Она сама не знала, почему сказала «дорогой», намеренно или просто соскользнуло с языка. — Я отправилась в Кунцево, едва только узнала, что случилось с тобой.
— Кто тебе сказал? — выпалил Поляков. Его мозг работал как всегда быстро.
Наташа не прореагировала и продолжала:
— Когда я приехала туда, я увидела разъяренных нянечек и сестер. Они сказали, что ты ушел в то время, когда особо нуждался в полном больничном уходе.
Поляков едва не упал и, пошатнувшись, остановился.
— Послушай, я один из лучших у нас, честно говорю, без дураков. Я почти тридцать лет в КГБ. Я не хочу, чтобы надо мной измывались, будь то медицинские сотрудники в Кунцеве со своим тиранством или узбекские подонки, которые меня туда засунули.
Он подтянул ближайший стул, плюхнулся на него как мешок и скривился от боли, когда попытался махнуть рукой.
— Это моя квартира. Мой скромный дом, награда за службу. Я буду выздоравливать здесь. Я ничей не раб и пока еще на плаву. Я выкарабкаюсь. Не спасую ни перед тобой, ни перед Марченко или Раджабовым, ни перед кем.
Наташа села напротив него. Они почти касались коленками друг друга.
— Кто такой Раджабов?
Поляков поморщился.
— Раджабов — гангстер, который устроил все это со мной.
Наташа видела, как покатилась слеза по его заросшей седой щетиной щеке. Она пыталась утешить его.
— Марченко говорит, что ты настоящий герой… агент, который уничтожил узбекскую подпольную организацию, связанную с золототорговлей. Это так?
Полковник удивился, что Марченко так много рассказал Наташе. Но еще больше его удивил столь положительный отзыв начальника о его, Полякова, работе в Узбекистане.
— Жаль, что Виктор Петрович не выложил мне все это в больнице, — проговорил Поляков с горечью. Это подбодрило бы. Ведь только полковнику было известно, что он оставил недоделанным в жарких песках Кызылкумской пустыни. Он не уничтожил раджабовскую подпольную сеть. Сделал несколько уколов, а это все равно что слону укус муравья.
Майор КГБ стала проявлять слабинку и придвинулась ближе.
— Разрешите помочь вам, Олег Иванович. Забудем о скандале, из-за которого мы расстались.
Поляков покачал головой.
— Мне льстит твое внимание, Наташа. И похвалы Марченко также. Но теперь оставь меня одного. Я буду делать то, что считаю нужным, в свое время и своими методами. Не тогда, когда это требуется Марченко или такой болонке, как ты. Я хочу, чтобы ты ушла.
В глазах Наташи появилось недоумение. Она словам своим не верила. «Болонка»… «Хочу, чтобы ушла»…
— Пожалуйста, уходите, майор Трофименко, — попросил он официальным тоном. — Возвращайтесь к своим воинственным видам спорта и тренировкам в стрельбе. Оставьте меня в покое.