Раджабов неловко, через выпуклый живот, наклонился и налил зеленого чая из расписного фарфорового чайника в пиалы, затем разломил лепешку — ровно пополам, как того требует узбекский обычай.
Поляков пытался с ходу завязать разговор.
— У вас отсюда прямо-таки захватывающий вид на долину. — Он знал, что разговор с узбеком будет нелегким, но понимал: надо того расшевелить и не дать возможности перехватить инициативу в беседе.
Хромой парень-слуга взобрался на айван с первой порцией бараньего шашлыка, держа полдюжины шампуров как веер в левой руке. Двое вышколенных охранников удалились на определенное расстояние, чтобы не слышать ни слова. Зато было видно, как они — похоже, демонстративно — придерживают оружие под своими куртками. Раджабов, оставаясь в душе крестьянином, относился к людям с чисто сельской подозрительностью.
— Итак, для чего вы здесь, Олег Иванович? Почему генерал Марченко оказал мне высокую честь, устроив приятную встречу с вами?
Рот Раджабова был набит шашлыком, смесью мяса, перца, помидоров и лука, слова с трудом пробивались наружу. Застольные узбекские манеры совсем не такие, как в России, отметил про себя Поляков.
Полковник знал: выражения надо выбирать с осторожностью. Марченко предупредил: Раджабов — это «человек из леса». Обманщик, пройдоха и закоренелый лжец, в его понимании люди существуют лишь для того, чтобы их дурачили и загоняли в западню, откуда невозможно выбраться…
Олег Иванович подцепил плов куском лепешки, проглотил, запил чаем и, обдумывая каждое слово, произнес:
— Товарищ генерал Марченко хотел бы предложить сделку. Вы будете освобождены от любой ответственности, если вернете Москве то, что по праву принадлежит России.
Раджабов неопределенно покивал, обобрал золотыми зубами еще шашлыка с шампура и с полным безразличием пожал плечами.
— Генералу Марченко и другим товарищам в московском Центре хорошо известны все ваши действия.
Поляков буквально процитировал своего начальника: «На все имеется полная документация. Я послан предупредить о последствиях, если вы будете продолжать в том же духе. Центр не позволит больше расхищать российскую собственность и материалы из Зарафшана».
Тыльными сторонами ладоней Раджабов отер текущий по подбородку жир. Он знал, разумеется, о чем говорил Поляков. Зарафшан, расположенный примерно в пятистах километрах к западу от Ташкента, посреди сухой лессовой[4] Кызылкумской пустыни, был закрытым городом. Его секреты знали немногие: узбекские власти, русские эксперты и геологи, которые там еще работали. И, конечно, знал Раджабов: изолированный, обнесенный пустыней, таинственный город находился в самом центре крупнейших, наиболее прибыльных преступных операций.
— Мне безразлично, что вам и вашим товарищам известно обо мне и о Зарафшане, — ответил Раджабов. — Ведь я сам это знаю. У меня свои источники информации в самом центре вашей оперативной деятельности. — Он ухмыльнулся.
У Полякова сейчас, естественно, не было возможности проверить, действительно ли хитрый узбек проник в московский Центр или же все им сказанное теперь — чистейший блеф, липа.
— Но почему я должен заботиться о вас, русских? И чего мне следует опасаться? — Раджабов опять передернул плечами с самоуверенным злорадством. — С Москвой в Ташкенте больше не считаются, — продолжал он. — Таково сейчас положение дел. Советский Союз мертв, и Горбачева выперли со сцены. Теперь есть Россия и есть Ельцин. В один не столь для него прекрасный день Ельцина также спихнут. И неважно, кто придет вместо него. Россия не в силах и не вправе больше контролировать Узбекистан… Московский Центр?.. Генерал Марченко?.. Вы, полковник Поляков?.. Никто из вас не имеет здесь никакой власти. А мы вовсе не заинтересованы в иностранных капиталовложениях. — Раджабов повелительным жестом выбросил руки вверх в темное, как бы пропыленное небо.
Голос «крестного отца» стал еще более решительным и темпераментным.
— Целое столетие Москва насиловала мою любимую страну. Теперь настала наша пора — и моя в том числе — потрахать Россию. Семьдесят лет мы подбирали крохи с московского стола. Но сейчас Узбекистан больше не колония Кремля. Это суверенное государство. Теперь мы, узбеки, управляем своей родиной, а не вы, русские. Мои друзья в местных органах безопасности руководят народом — а не ваша шайка КГБ из московского Центра. И я знаю, вам это известно, теперь и я управляю многими из ваших, — добавил он заговорщицким тоном.
По любым стандартам это было чрезвычайно надменное и самоуверенное заявление. Повелитель гангстерской империи не делал даже попытки прикрыть свою преступную деятельность. Наоборот, он явно радовался, что может выставлять напоказ свою благоприобретенную независимость. Поляков чувствовал себя униженным. Он машинально потягивал сок в надежде, что это поможет скрыть глубокую уязвленность.