На следующем этаже не оказалось ни одной двери, только глухие бетонные стены. Зато здесь хотя бы горел свет. Андрей, не останавливаясь, миновал еще один лестничный марш, и вдруг замер, стиснув пальцы на ручке лопаты.
На ступенях, разбросав руки, неподвижно лежал человек.
Когда сердце перестало оглушительно биться о ребра, Андрей осторожно, занеся лопату для удара, приблизился к очередному обитателю этого странного места. Лампочка повисла прямо над ним, так что Андрей без труда разглядел засохшую кровь на ступенях и дыры, пробитые в грязной куртке. Человек, вне всяких сомнений, был мертв, и мертв недавно, поскольку трупного запаха не ощущалось. Переборов брезгливость, Андрей склонился над покойником и осмотрел его. То был мужчина лет сорока, с темным, заросшим неряшливой бородой, лицом. Одежда его была самой обычной, только чудовищно грязной и местами рваной, а главной странностью оказалось отсутствие обуви, притом исчезли не только ботинки, но и носки. Походило на то, что мужика разули уже после смерти. И не только разули, но и тщательно обыскали, о чем свидетельствовали вывернутые наружу карманы. Андрею сразу вспомнился старый знакомый, что пытался зарубить его несколькими этажами ниже. Уж не он ли здесь постарался? Впрочем, тот был вооружен лопатой, а на трупе виднелись колотые раны, то есть убийца орудовал чем-то вроде кинжала или копья.
– Да что за дела? – простонал Андрей, осторожно обходя мертвеца по стеночке.
На площадке за телом темнела дверь. Андрей ожидал, что и она окажется запертой, но та легко открылась, едва он потянул на себя ручку. Андрей уже приготовился шагнуть внутрь, но тут же в страхе отпрянул. Ему почудилось, что из полумрака на него надвигается что-то громадное и бесформенное. Сердце бешено забилось в груди. Выставив перед собой лопату, Андрей быстро выбежал обратно на площадку.
И только присмотревшись внимательнее, он понял, что бояться нечего. А вот причин для удивления хватало.
За распахнутой дверью тянулся коридор, почти до потолка заполненный всевозможной мебелью. Старые, исцарапанные и пыльные столы, стулья и тумбы образовывали настоящий хаос, будто кто-то нарочно пытался воздвигнуть в этом месте надежную баррикаду. Приглядевшись внимательнее, Андрей выяснил, что преодолеть преграду можно. Если очень захотеть. И не побояться пойти на риск. Потому что на этом завале можно было запросто переломать себе все кости. Андрея нисколько не привлекало это экстремальные приключения. У него еще оставался путь наверх.
Подъем продолжился. Четыре следующих этажа не преподнесли никаких сюрпризов – дверей на них либо не было вовсе, либо те были надежно заперты. А на пятом этаже лестница внезапно закончилась. Пустая черная шахта тянулась куда-то ввысь и терялась во тьме, но в ней забыли проложить лестничные марши. На последней площадке тоже не было дверей.
Не видя иного выбора, Андрей вернулся на этаж с покойником. Дверь, ведущая в заваленный мебелью коридор, по-прежнему была гостеприимно распахнута. Стараясь не думать о том, что убийца мог уйти с лестницы именно этим путем, и, вероятно, ждет где-то там, впереди, Андрей решительно полез через баррикаду. Столы и стулья опасно шевелились под ним, периодически создавая грохот, кажущийся оглушительным в окружающей тишине. Андрей всякий раз стискивал зубы и замирал, боясь громко дыхнуть. Ему чудилось, что все окрестные маньяки, недостатка в коих, судя по всему, не ощущалось, уже бегут по его душу с оружием наизготовку. Свою лопату, единственное средство защиты от невменяемых аборигенов, Андрей берег больше себя, страшно боясь уронить ее под мебельный завал и остаться с голыми руками.
В самом узком месте баррикада почти смыкалась с потолком. Пришлось мощно выдохнуть, и, стиснув зубы, протискиваться в узкий лаз. В какой-то момент Андрею показалось, что он намертво застрял. Удушливой волной накатила паника, страх стиснул горло железными пальцами. Но почти сразу же он уступил место холодной злой решимости. Андрей рванулся вперед с такой яростью, что куртка затрещала по швам. Едва не выдавив себя из штанов, он преодолел преграду. Дальше уже можно было не ползти, а идти пригнувшись. Расслабившись, Андрей в какой-то момент перестал тщательно прощупывать каждую следующую опору, и тут же поплатился за свою беспечность. Стул, на который он поставил ногу, вдруг неожиданно опрокинулся под ним. Андрей с криком полетел на стену, грянулся об нее плечом, заскользил вниз и обрушился копчиком на угол какой-то удивительно твердой тумбочки. От резкой боли у него потемнело в глазах, но крик, уже готовый хлынуть из широко распахнутого рта, Андрей нечеловеческим усилием заглушил в зародыше. Чего в этом месте точно не следовало делать, так это во всеуслышание заявлять о себе.