Через долгое время – ноги у Гордея устали – гуси заволновались, загоготали, повернулись и поковыляли обратно.
– Прикольно, да? – спросила Алина и улыбнулась, показав пустоту вместо передних зубов.
– Да не очень, – ответил Гордей и не признался, что видел старика-призрака.
Дальше шли по асфальтовой улице и встретили девочку с коляской. Алина тут же захныкала:
– Слав, дай мне Юрика покатать.
– Нет, мне мама не разрешает. – Девочка Слава была старше Алины, и Никиты, и Саши.
– Ну пожалуйста-а! Я буду думать, что это мой братик.
Девочка Слава помолчала и как-то, как королевна, взмахнула рукой:
– Ну ладно. Только на дорогу не выезжай.
– Да, да!
– И называй Юриком, а не всяко.
– Угу.
Девочка Слава передала коляску Алине и куда-то побежала. А Алина, забыв про мальчишек, покатила её, покачивая и что-то напевая.
– Она братика или сестрёнку хочет, а родители не хотят. Вот и катает чужих. И думает, что это её, – сказал Никита серьёзно.
– Я домой, – объявил сразу погрустневший Саша.
– Давай ещё на качели сходим.
– Не хочу.
Никита поморщился.
– Я тоже тогда. Баба, наверно, оладьев напекла. «Дисней» буду с ними смотреть.
И они пошли в разные стороны. Гордей растерянно огляделся – где дом бабы Тани, он не знал.
Поплёлся наугад по асфальтовой улице и вскоре увидел магазин с навесом и столами. Долго определял, какая из четырёх тянущихся от него узких улочек была той, по которой они пришли сюда вслед за гусями. Наконец, кажется, определил. Пошагал. И вышел на полянку. Там стоял белый большой рогатый козёл.
– М-ме-е-е! – закричал он пронзительно.
Гордей попятился, а козёл пошёл к нему. И быстро остановился – идти дальше не давала верёвка, привязанная к колу.
– М-ме-е-е! – повторил козёл.
– Ты кто? – спросил Гордей, хотя понимал, что это настоящий козёл, совсем как на картинках. И разговаривать козлы, как и все животные, не умеют. Некоторые попугаи только…
– Ме-е.
– Что?
Козёл смотрел на него пристально своими большими выпуклыми глазами.
– Я – Гордей, – сказал Гордей. – Я недавно сюда приехал. К бабе Тане. А мама уехала.
– Ме-е. – Козёл тряхнул головой, и тут на его шее, под бородкой, звенькнул колокольчик.
«Козёл с бубенчиком», – вспомнились слова мамы; Гордей отшатнулся… Он не знал, что такое бубенчик, но наверняка что-то вроде колокольчика. Неужели… Ещё одно мамино слово: «Пасётся». Козёл пасся.
…И не просто так мама привезла его сюда. Баба Таня – его бабушка. Была и ещё одна… умерла. Значит, и папа здесь бывал, приезжал. Ходил и превратился. А мама не знает и поехала его искать.
– Папа, – тихо сказал Гордей, вроде и не козлу, а так, будто в сторону, но тот отозвался протяжно, жалобно:
– Ме-е-е.
Гордей увидел, что травка вокруг него короткая, жалкая, и сорвал длинной, мягкой, протянул.
Козёл поднял верхнюю губу, обнажив сероватые большие зубы. Не доставал… Гордей подошёл ближе, и козёл ухватил траву языком, рывками втянул в рот и стал жевать. Глядел на Гордея по-прежнему внимательно, пристально. Потом, перестав жевать, строго сказал:
– Ме-е-е!
Гордей сорвал ещё травы. Дал.
– Я не верю, что ты мой папа. Превращаются только в сказках. – Сказал специально раздельно, уверенно, чтоб посмотреть, как поведёт себя этот рогатый с выпученными глазами и некрасивым голосом.
И рогатый ответил особенно громким и почти понятным:
– М-мне-е-е!
– А?
– М-мня-а-а-а!
– Тебя?.. Тебя заколдовали?
Козёл стоял и смотрел на Гордея. Жевать перестал.
– Заколдовали, правда?
И козёл затряс головой, колокольчик стал звякать сипло, тускло.
– В-вот он где, голубчик! – раздалось за спиной Гордея.
Он обернулся и увидел торопливо, но медленно из-за старости идущую к нему бабу Таню. Всё в том же переднике, в платке, наползшем на лицо. В руке – палка.
– Я уж всю деревню оббегала, паразит! Думала, собаки сожрали или украл кто на органы… Мне что, обормот такой, по твоей милости в тюрьму садиться?!
Баба Таня приподняла палку, и Гордею показалось, что она сейчас ударит. Он попятился и ткнулся спиной в твёрдое, но живое, шевелящееся. Это была голова козла. Рога. Сейчас как даст ими… Гордей не выдержал и заплакал…
Баба Таня не побила, козёл не бодался. Несмотря на слёзы, Гордей запомнил дорогу до дома. Это было совсем рядом, правда, идти нужно было по совсем узкой, почти целиком заросшей крапивой улочке.