После этого деньги на обустройство городских водоводов сразу нашлись. В представленном императору списке оказались лишь фамилии казненных накануне патрициев...
Глава семнадцатая
1.14. Иосиф Флавий. Отступник.
Он не любил писать по ночам. На хорошие свечи не хватало денег. Воспаленные глаза слезились и уже плохо различали буквы, выводимые неровно каламусом на листах дешевого тростникового папируса при дрожащем тусклом свете единственной плошки. Императорская казна иногда забывала платить и ему приходилось покупать папирус и другие принадлежности писца за свои сбережения. Хорошие, невыцветающие чернила он давно научился делать сам, смешивая с сажей свежую ослиную мочу.
Иосиф Флавий происходил из знатной семьи первосвященников. Настоящим именем его было Йосеф бен Маттитйаху. А его мать, по слухам, вела свой род от одной из ветвей царского рода Маккавеев. Сам Иосиф с раннего детства отличался умом, сообразительностью и способностями.
В молодости он пробовал писать стихи, но оказался к себе слишком строгим критиком. Затем немного поработал копиистом, переписывая труды Аристотеля, Платона, Софокла, Овидия, Горация, Ксенофонта и Цицерона. Он изучал юриспруденцию, его увлекала множественность религий и принадлежность к нескольким сектам. Одно время он был даже священником в храме.
Но вот вспыхнула очередная римско-иудейская война, и волей синедриона Иосиф Флавий был назначен губернатором и военным комендантом Галилеи. Несмотря на полное отсутствие военного и административного опыта, молодой военачальник создал огромную боеспособную армию по римскому образцу и успешно противостоял римским легионам.
Он не вступал в лобовые столкновения, понимая, что здесь опытные, закаленные в боях легионеры будут сильнее, но организовывал многочисленные засады на горных перевалах, создавал базы, запасаясь оружием и продовольствием, укреплял небольшие населенные пункты и городки. Война его носила, скорее, партизанский характер, и раздосадованные римские полководцы пытались подкупить первосвященника Анну, чтобы сместить Горного Лиса, как называли его в народе. Подкуп, однако, не удался.
Но римляне были сильнее и, в конце концов, Иосиф Флавий был захвачен ими в плен, героически защищая одну из своих последних крепостей Иотапату. Он не смог убедить сдаться своих последних воинов, и почти все они погибли, убивая друг друга по жребию. Однако каким-то непостижимым образом он вошел в доверие командующему римскими войсками Друзу Младшему, сыну императора Тиберия и с тех пор служил Риму верой и правдой, выступая фактически против своих соотечественников.
Он прошел обучение в Мусее Александрии, включавшем комплекс научных триб, библиотек и лабораторий. Разнообразные полученные знания все же не могли быть им полностью использованы, поскольку он не являлся коренным римлянином и не мог претендовать на сколь нибудь значимый пост в государстве.
Благодаря обширным познаниям, усердию и покровительству Друза Младшего, Иосиф Флавий все же сумел получить должность в декурии эдильских писцов, а затем стал и императорским писцом. При этом сам Тиберий заметил и отмечал стиль изложения и творческие способности его, как историка.
Он, втайне от всех уже закончил писать одну книгу, названную им "Иудейская война", в которой оправдывал политику Рима в отношении захваченных территорий. Стопки папируса, составляющие это произведение, были надежно упакованы им в кожаный мешок, который для сохранности от всепроникающей влаги, был залит гусиным жиром и закопан под порогом его небольшого домика, состоявшего из одной комнаты. Книга ждала своего часа.
Официально же императорский историк-писец писал большую книгу "Анналы", описывающую все аспекты жизни римской империи и деятельность самого императора Тиберия. Написанная в хвалебных тонах, она, тем не менее, довольно правдиво отражала основные события, происходящие в громадном государстве, включая и некоторые его провинции.
Параллельно он начал работу над "Иудейскими древностями", защищавшими и разъяснявшими традиции, обычаи, философию и религию своего древнего народа, а также писал биографическую книгу "Жизнь", в которой давал объяснение и оправдание своей измене иудеям благими высшими целями.
Внезапный вызов к императору Иосиф Флавий воспринял с испугом, посчитав, что кто-то высмотрел и донес о его тайных трудах. Однако скрыться не попытался, а покорился своей судьбе.
Писец неслышно вошел в рабочий кабинет императора и замер у двери в низком поклоне. Властитель Рима пристально рассматривал что-то в раскрытой, инкрустированной мелким жемчугом, шкатулке. Он поднял голову на вошедшего и небрежным повелительным кивком пригласил его подойти ближе.
Когда Иосиф Флавий приблизился к столу, император резким движением сорвал темно-красное покрывало, укрывающее нечто, стоящее рядом со столом и взору писца открылась массивная, плетенная из прутьев квадратная корзина.
Она была наполнена, казалось, сотнями свитков папируса и кусков пергамента.
- Это материалы расследования по Понтию Пилату, прочти их внимательно и составь мне короткий, но подробный доклад. Сообщения квесторов по результатам поездки в Иудею были невразумительны, боюсь, что прокуратор подкупил их, - мрачно приказал Тиберий.
Скрывая удивление таким внезапным доверием, писец склонился в поклоне, подтверждая готовность исполнить поручение императора. Но тот счел нужным все же пояснить свое неожиданное решение.
- Ты прекрасно справляешься со своими обязанностями и мне нравится изложение изображаемых тобой событий, происходящих в империи и описание моих деяний, как императора. За эти годы ты доказал свою полную лояльность Риму и преданность мне. Поэтому я решил назначить тебя своим личным секретарем для исполнения некоторых особых поручений.
- Я оправдаю твое доверие, величайший из великих цезарей.
- Думаю излишне говорить, что прочитанное тобой и сделанные выводы, не предназначены для чужих ушей.
- Да, венценосный.
- Забери все это с собой, страж будет сопровождать тебя. Я жду доклад через неделю.
Бывший писец, возведенный в ранг одного из самых приближенных принцепса, склонился еще ниже, - разреши покинуть тебя император?
Множество имевшихся документов составляли тайные доносы о деятельности Понтия Пилата и его взаимоотношениях с местными властителями, донесения соглядатаев, официальные доклады по различным вопросам, финансовые документы и прочие бумаги, охватывавшие обширный круг проблем, имеющихся в провинции.
Внимательно изучив полученные материалы, Иосиф Флавий сделал ошеломляющий для себя вывод - на его несчастной родине, в далекой Иудее, появилась личность, способная изменить религиозные устои древнего иудейского народа и потрясти основы самого Рима, посягнуть на вековые обычаи, традиции и веру великой империи.
Нет, человека этого звали не Понтием Пилатом. Он не был облечен атрибутами власти. Он не состоял в сложной иерархии иудейской верхушки. Не был ни богатым, ни знатным.
Имя его было - Иисус Назаретский. И был он, по роду занятий, обыкновенным бродячим проповедником.
Впечатление, приобретенное в ходе изучения официальных документов, усиливалось находившимся среди бумаг рисунком.
На одном из листов пергамента было довольно умело, неизвестными Флавию по составу красками, было нарисовано его изображение. Центральным элементом рисунка оказались глаза. Против обыкновения, в их выражении не преобладал фанатизм, хотя частичка его и наличествовала. Удивительно выразительные глаза отражали смесь неземного величия и великую веру в свое предназначение. Это, действительно, были глаза Мессии.
Все остальное - длинные вьющиеся волосы, разделенные изящным пробором, высокий чистый лоб, прямой нос, скорее римский, нежели иудейский, аккуратная бородка - были в рисунке вторичными.
Новоявленный личный императорский секретарь имел цепкую память и острый наблюдательный ум. Он тотчас вспомнил свою запись в "Анналах" " ... и тьма разлилась по всей земле, на небе стали видны звезды. Громадная хвостатая звезда прочертила черные небеса ...". Он сопоставил день распятия назаретянского пророка со своими записями, и даты совпали. Это было знамение. Появился Он, способный перевернуть весь мир.