- Воланд говорил, что все эти евангелия написаны гораздо позже смерти человека, которого нарекли Иисусом Христом. И ученики его, их написать не могли, поскольку в них очень много противоречий.
- Марго! Я не понимаю, что тебя связывает с этим.... Я даже не знаю, как его назвать. Это не человек. Я могу только догадываться кто он ....
- Он вернул мне тебя. И он вернул нам, - Маргарита подчеркнула это слово, - твои сгоревшие рукописи. Я хочу, чтобы ты закончил свою книгу. Она не завершена. Чем закончилась борьба Добра со Злом?
- Добро и зло отсутствуют в нашем мире, как таковые. Есть только наше представление о них.
- Нет, это не так. Эти явления существуют, как существуют и их носители.
- И эти субъекты, которые его сопровождают ... Они ведь не те, за кого себя выдают. Я чувствую в них злое начало ....
- О, нет! Здесь ты очень ошибаешься. Они милы, по-своему порядочны. И, уж, во всяком случае, весьма справедливы. Но хватит об этом. Почему ты считаешь, что евангелие писал сам Левий Матвей?
- Во-первых, бесспорно он - еврей, несмотря на то, что служил на римской мытне. Хотя евангелие написано по-гречески. Но только еврей может с такой уверенностью и легкостью ориентироваться в сложнейших переплетениях иудаизма. Разбираться в древних традициях и понятиях иудейского народа. Излагать ....
- Подожди. Но почему, действительно, по-гречески?
- Это - вопрос. Дело в том, что все евангелисты писали на греческом языке. Правда, не на классическом, а на так называемом, койне - смеси греческого с другими языками, преимущественно латынью. Я думаю, что это последствия распространения эллинизма по тогдашнему цивилизованному миру. Александр Македонский завоевал обширные территории, и все населявшие их народы и племена переняли эллинистическую культуру, в том числе и язык, ассимилировав его с собственным.
- И весь Новый Завет написан на греческом языке?
- Весь. Но, что с тобой случилось? Ты никогда не интересовалась такими вопросами. Я смотрю, встреча с Воландом и его шайкой ... Ты очень изменилась, Марго. Ты стала ....
- Не смей называть этих замечательных ..., - женщина задумалась, подбирая определение, но не нашла, - ... людей шайкой! На самом деле, это искренние и открытые ... люди, и они по-своему творят добро!
- И ты никогда со мной так не говорила, - печально произнес Мастер, - ты стала очень агрессивной.
- Прошу тебя, милый. Давай больше не будем об этом. Я многое пережила ... Я так хотела тебя вернуть. И я тебя по-прежнему люблю. Нет, не по-прежнему, а еще больше. И по другому. Разве ты не рад, что мы снова вместе?
- Рад, - Мастер нежно поцеловал ее в губы, - я очень рад.
- Ну, вот, - Маргарита ответила на поцелуй, - и ты можешь вновь вернуться к своей книге ....
- Я не хочу к ней возвращаться. Я не хочу ее заканчивать. Она изломала мою душу. И, потом, ее все равно никогда не напечатают. Кто ее будет читать?
- Я. Разве тебе этого мало? Мне кажется, что Воланд ее тоже внимательно прочел ....
- Опять этот Воланд! - с упреком вскричал Мастер, - при чем здесь он?
- Он есть в твоей книге всюду. Возможно, ты этого не осознаешь, но я ощущаю его присутствие. Особенно в решении Понтия Пилата об участи человека по имени Иешуа. И в эпизоде об убийстве Иуды. Ведь, в действительности Иуду никто не убивал - он сам повесился. И почему его объявили святым? Ведь он предал своего учителя.
- Но я не хочу, чтобы Иешуа умирал ....
- Это необходимо! Кто он без трагического конца? Представь себе, что вражды между семьями Монтекки и Капулетти не было. Ромео и Джульетта благополучно поженились. Он успешно освоил бы ремесло портного, а она стирала бы ему рубашки, штопала носки и каждый год рожала детей. Кому они были бы интересны? Кто написал бы историю их любви? Да, и была ли она? И были бы счастливы они сами? А, так - они умерли вместе и счастливыми.
- Значит, по-твоему, настоящей любви вне трагедии не бывает? Это же абсурд! Если люди не страдают и не умирают, повинуясь своим чувствам, значит, это серая проза жизни и настоящее счастье им недоступно?
- Я бы сказала иначе - чувства ярки и прекрасны только на фоне их недоступности. Когда они умирают, оставаясь не до конца осуществленной мечтой .... И только тогда человек обретает полную свободу от всего.
Мастер со страхом смотрел на свою возлюбленную. Он не узнавал ее. Глаза фанатично горели. Лицо исказила гримаса, выражающая смесь ненависти и упрямства. Ногти вонзились в его обнаженное плечо.
- Получается, что счастье недоступно и нам с тобой?
Маргарита ничего не ответила, лишь прерывисто вздохнула и провела ладошкой по колючим щекам мастера.
- Ты должен закончить свою рукопись, - женщина понемногу успокаивалась, - я этого хочу.
- Но там не о чем больше писать. Главный герой погиб ....
- А, кто у тебя главный герой? - тихо, почти шепотом спросила Маргарита, - человек, по имени Иешуа? Или Понтий Пилат? Или еще кто-то, присутствующий незримо?
Мастер задумался. И признался себе, что не может ответить на эти вопросы.
- И, что победило - Добро? Или Зло? - шелестяще произнес ее, ставший незнакомым голос. - Или Кто победил?
И опять Мастер не нашелся, что ответить - ни ей, ни себе. Он этого не знал ....
Глава двадцать вторая
2.2. Маргарита. Ощущение свободы.
Что-то в ней изменилось, после бала, устроенного Воландом. Она по-прежнему любила Мастера и физически принадлежала ему. Искренне продолжала ненавидеть людей, причинивших ему зло.
Но душа ее рвалась к Воланду. Или нет. Даже не к Воланду. Правильнее будет сказать - в его мир. Она хотела быть наравне со свирепым с виду, но очень добрым и справедливым Азазелло. Творить чудеса рядом с Коровьевым-Фаготом, с его длинной нескладной фигурой и козлиным дребезжащим тенорком. И уж, совсем по душе ей был простецкий и компанейский кот Бегемот. И даже с Геллой она могла подружиться. Лишь бы получить право на почтительное - "мессир".
А, еще она стала свободной. Никакие условности, в виде совести, стыда, жалости, раскаяния ее больше уже не связывали. Оставаясь внешне красивой и эффектной женщиной, она чувствовала в себе зарождение некоего мужского начала. Мужественность, бесстрашие, жесткость, гневливость - ее женская натура обрела, именно, эти черты.
Маргарита не лгала, когда говорила о своей любви к человеку, голова которого доверчиво покоилась на ее обнаженной груди. Но и полной правды бедный Мастер не знал. Его возлюбленная не была уже прежней Маргаритой со всеми ее слабостями и очаровательной простотой. Это была совсем другая женщина. Да, и женщиной ее можно было назвать с большой натяжкой.
Оставаясь прекрасной телом, Маргарита сутью человеческой уже не обладала. Душа ее принадлежала темным силам и блуждала теперь по мрачным закоулкам необъятного чертога того, кого люди обрисовывали и называли по-разному. Он и был во многих лицах, но един в своей дьявольской сущности....
... Итак, пришла пора расстаться с нашей королевой, - произнес медленно Воланд, - она была хороша?
- Мессир! - воскликнул своим скрипучим голосом Коровьев, - лучшей королевы бала у нас еще не было. Она прекрасно справилась со своей ролью.
- Она не играла роль, - одновременно отрицая слова сподвижника и подтверждая заслуги Маргариты, - сказал Азазелло, - она была настоящей королевой.
Кот лишь в молчаливом восхищении воздел лапы вверх и закатил глаза.
- Значит, она заслужила большее, - раздумчиво, как бы про себя, отметил Воланд.
- Я дал по твоей просьбе прощение Фриде, освободил Мастера, - продолжил он, обращаясь уже к Маргарите, - но, - он пристально заглянул ей в глаза, - у тебя ведь есть и сугубо личное желание. Я не ошибаюсь?