– …которая была опубликована как художественное произведение. Я вовсе не собиралась…
– И вся эта жуткая история снова всплывает, чтобы все вокруг тут же вцепились в нее.
Если вы хотели написать обычный роман, то что вам помешало? – Дент стукнул кулаком по книге: – Зачем вы написали это?
Нет, она не обязана отчитываться перед ним, но к ответной грубости прибегать не стоит, решила Беллами, а вслух сказала:
– Потому что я тоже хотела забыть прошлое.
Ее собеседник издевательски хохотнул:
– Забавный способ забыть о прошлом! Написать именно о нем!
– Мне было двенадцать лет, когда это случилось. Это событие оставило неизгладимый след в моей душе. Мне многое удалось перебороть в себе, но есть вещи, которые до сих пор должны пройти сквозь чистилище.
– Пройти сквозь чистилище памяти? – переспросил Дент, саркастически выгнув бровь. – Ну и словечки! Вы их и в книге использовали?
– Мне нужно было все изложить на бумаге, чтобы случившееся обрело осязаемую форму. Нечто такое, что я могла бы скатать в комок и выбросить.
– Теперь вы об этом еще и рассказываете. Ну-ну, давайте! – Дент еще ближе подтолкнул к ней книгу. – Можете начать вот с нее. Швырните ее в ближайшую мусорку. – Он встал и направился к выходу, бросив через плечо: – Пойдемте.
– Вам видно?.. Дент? Это не опасно?
Это были первые слова, которые его пассажирка произнесла с того момента, как они поднялись на борт самолета. На тот случай, если ей захочется поговорить с ним во время полета, Дент велел ей воспользоваться головным телефоном.
– Нужно лишь воткнуть вот сюда разъем. – Он показал ей на подключенные к наушникам проводки. – Микрофон нужно ближе подносить ко рту, вот так. – Дент продемонстрировал, как это делается, и едва не коснулся ее губ. – И можно говорить.
Понятно?
Беллами кивнула. Впрочем, было неважно, поняла она или нет. Все равно говорить ей нечего, и это его вполне устраивало.
Однако на двадцатой минуте сорокаминутного полета они попали в зону легкой турбулентности, и Беллами нарушила молчание. Уловив в ее голосе нотки беспокойства, Дент обернулся и посмотрел на салон. Вцепившись пальцами в подлокотники кресла, его пассажирка напряженно вглядывалась в иллюминатор. На западном горизонте сверкнули зарницы, высветив гряду грозовых облаков. Они летели параллельно им, хотя и на приличном расстоянии.
Благодаря радару Дент был в курсе сегодняшних погодных условий. Он также отлично знал, где в данный момент находится и с какой скоростью летит, поскольку заранее загрузил соответствующий файл в память бортового компьютера.
– Можете не волноваться, – пояснил он в микрофон. – Грозовой фронт проходит далеко от нас.
– Я просто подумала… Может, нам выбрать другой маршрут?
– У меня в компьютере есть файл с маршрутом.
– Я знаю, но… Может, нам стоит отклониться чуть в сторону?
– В принципе можно, но уж лучше оказаться рядом с грозовым фронтом, чем врезаться в авиалайнер, который меня не заметит и раздавит, как жестянку. – Он повернулся к ней, чтобы ей было видно его лицо, а не один затылок. – Тем более что я не один.
Беллами одарила его колючим взглядом, выдернула провода из гнезда рядом с сиденьем и сняла наушники. Дент сосредоточился на управлении самолетом, но, как только турбулентность усилилась, вновь обернулся и посмотрел на пассажирку. Ее глаза были закрыты, губы беззвучно шевелились. Беллами или молилась, или пела. Или же проклинала его.
Голл, которого он заметил при подлете к аэродрому, включил посадочные огни. Дент посадил самолет с легкостью опытного пилота и ловко вырулил к ангару, где заметил в дверном проеме силуэт старика.
Как только он остановил самолет и выключил двигатели, Голл вышел из ангара, чтобы поставить под колеса машины «башмаки». Дент выбрался из пилотской кабины первым, открыл дверь и повернулся к Беллами, чтобы помочь ей спуститься по ступенькам трапа. Та отказалась принимать его протянутую руку.
Ее отказ больно ударил по его самолюбию. С гордым видом он сунул ей в руку квитанцию:
– Вы должны мне за горючее, которым я заправлялся в Хьюстоне.
– У мистера Хэтэуэя есть моя кредитная карточка. Извините, но мне срочно нужно в туалет.