– Вашими трусами воспользовались как кистью, чтобы намалевать на стене вашейспальни угрожающую надпись, а вы мне говорите про какой-то мусор и перевернутые почтовые ящики!
– Я не собираюсь вызывать полицию. У меня ничего не украли. Во всяком случае, я не заметила никакой пропажи. Это… лишь озорство, глупая шутка.
Сказав это, Беллами быстро развернулась и вышла из комнаты. Дент направился за ней следом.
– Когда я приехал сюда, вы дрожали как осиновый лист. Тогда почему вы сейчас твердите, будто это чья-то глупая шутка?
– Потому что я уверена, так оно и есть.
С этими словами она пошла в кухню. Дент не желал отставать:
– Если вы думаете, что я куплюсь на такое неубедительное объяснение, то вы ошибаетесь. О чем вы могли бы пожалеть?
– Понятия не имею.
– А я думаю, что имеете.
– Это не ваше дело. И вообще, что вы здесь делаете?
Беллами взяла на кухне стул и отнесла в подсобку, где приставила к двери, чтобы та не открылась.
– Сюда без приглашения может забрести соседский кот.
Когда же она обернулась и попыталась сделать шаг, Дент загородил ей путь:
– В таком случае я сам позвоню в полицию.
– Не смейте этого делать! Если журналисты узнают, то не дадут мне покоя. Тогда мне еще и с ними придется иметь дело.
– Еще и с ними? А с кем же еще, кроме журналистов?
– Ни с кем. Просто… просто не надо никуда звонить. Я жду звонка из клиники, тревожусь о состоянии Говарда. Мне сейчас не до всяких там пустяков. Или вам это непонятно?
Но Дент видел другое: женщина на грани нервного срыва. В ее глазах затаился страх.
Неужели страх? Голос дрожит, а сама она, того гляди, расплачется. Впрочем, надо было отдать ей должное: она держалась из последних сил.
– Послушайте, – смягчился Дент, – из-за вашей семейки я не питаю особой любви к копам, но, думаю, позвонить им все-таки стоит.
– Они приедут сюда с включенными мигалками.
– Вполне может быть.
– Нет уж, спасибо. Обойдусь без этого цирка. Не буду звонить.
– Хорошо, тогда позовите соседей.
– Зачем?
– Попросите разрешения переночевать у них.
– Не говорите глупостей!
– Тогда позовите кого-нибудь из друзей. Кто мог бы приехать к вам и…
– Нет!
– Тогда надо обратиться в полицию.
– Если хотите звонить – звоните. Будете сами с ними разбираться. Меня здесь не будет. – Она оттолкнула его и направилась в коридор. – Если что, я буду в доме родителей.
– А вот это правильно. Остаться здесь одной было бы безумием. Но подождите хотя бы час. Пусть полицейские приедут.
– Нет. Я хочу уехать отсюда прежде, чем разразится гроза.
– Гроза сюда не придет. Пройдет стороной.
Беллами задумчиво посмотрела в окно:
– Может быть.
Она наклонилась и, подняв с пола сумочку, которую уронила, когда вошла в дом, перекинула ремешок на плечо.
– Вы мне так еще и не сказали, зачем приехали сюда.
– Чтобы вернуть вам вашу паршивую книжонку. – Дент показал на столик, на котором оставил книгу, и поддал ногой кучу разорванных страниц. – Похоже, кому-то она не понравилась даже больше, чем мне.
Беллами собралась что-то сказать, но передумала и отвернулась. Затем открыла входную дверь. Но Дент опередил ее. Быстро шагнув вперед, он захлопнул дверь. Беллами окинула его сердитым взглядом, но сказать ничего не успела, потому что он заговорил первым:
– Это ведь как-то связано с книгой, верно я понял?
Она ничего не ответила. Впрочем, все было понятно без всяких слов. Выражение ее лица говорило само за себя.
– Вы ведь испугались, я угадал?
– Я…
– Вы не хуже меня знаете, что соседские подростки здесь ни при чем.
– Я ничего не знаю.
– О чем же вы могли бы пожалеть? Вы написали книгу, которая кому-то пришлась не по нутру…
– Я ничего такого не говорила…
– И этот кто-то начал угрожать вам. Вы же восприняли эту угрозу абсолютно серьезно.
Я знаю это, потому что вижу, как вы испуганы. Только не надо ничего отрицать. Что происходит?
– Какое вам дело?
– Считайте меня славным парнем.
– Но ведь вы не такой!
Спорить было бессмысленно. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем Беллами опустила голову, а когда подняла снова, убрала за ухо выбившуюся из «конского хвостика» прядь.
– Дент, поймите, у меня сегодня был на редкость тяжелый день. Во-первых, стычка с вами, когда вы открыто пошли на конфликт и, образно выражаясь, отвергли протянутую вам оливковую ветвь мира. Потом мне пришлось несколько часов ждать в клинике, видя, как страдает отец, которого я люблю больше жизни. Я не хотела оставлять его, но он придумал какие-то неотложные дела, которые непременно потребуют моего участия здесь завтра утром. Но истинная причина в другом: он не хочет, чтобы я видела его страдания.