Но как только положение его упрочилось, Петр, как мы знаем, стал со свойственной ему бурной энергией именно «стремиться к развитию флота, к постройке больших военных кораблей» на Балтике, невзирая на недовольство Англии.
Будучи трезвым прагматиком в конкретных ситуациях, первый император в общем своем гигантском замысле оставался утопистом. Он проделал работу, соответствующую масштабам его замысла. Он принципиально реорганизовал всю систему управления государством. Он создал лучшую в тот период в Европе армию. Он создал эффективный карательный аппарат. Он, как уже говорилось, создал новую безжалостную налоговую систему. Он дал мощный толчок развитию промышленности, правда, под жестким контролем государства и при фактическом бесправии перед властью, как перед «сильными персонами» типа Меншикова, так и разного рода средней руки чиновниками.
При этом указом от 1 июня 1722 года император повелел, чтобы в государстве больше не было «вольных государевых гулящих людей». Все свободные люди, работавшие по найму, этот мощный резерв для развития свободной экономики, стали либо крепостными рабами, либо солдатами. Что резко искажало экономическую перспективу, не говоря уже о социально-психологической атмосфере в стране. В «Исторических замечаниях» 1822 года Пушкин идеально охарактеризовал ситуацию: «История представляет около него всеобщее рабство <…>. Все состояния, окованные без разбора, были равны перед его дубинкою». Подати за крестьянина теперь должен был платить его владелец. Этим прервалась последняя связь крестьянина с государством. Начался опасный процесс отчуждения от государства массы населения.
В то же время Петр по-настоящему открыл для русских людей европейскую культуру. Но уже цитированный нами М. А. Фонвизин писал: «Если Петр старался вводить в России европейскую цивилизацию, то его прельщала более ее внешняя сторона. Дух же этой цивилизации – дух законной свободы и гражданственности – был ему, деспоту, чужд и даже противен. Мечтая перевоспитать своих подданных, он не думал вдохнуть в них высокое чувство человеческого достоинства, без которого нет ни истинной нравственности, ни добродетели. Ему нужны были орудия для материальных улучшений по образцам, виденным им за границей…»[39]
Чувство человеческого достоинства тем не менее пробуждалось в русских людях как результат деятельности Петра помимо его желания. Оно даст о себе знать через пять лет после смерти императора в 1730 году, когда соратники Петра, замешанные в «дело» царевича Алексея, попытаются ограничить самодержавие и обеспечить права личности не только для дворянства, но и для подобия третьего сословия.
Декабристы, для которых чувство собственного достоинства и желание распространить необходимые права на все население России оказалось одним из главных побудительных мотивов к действию, были одновременно и противниками петровской государственной модели, и порождением его преобразований.
Результаты титанической работы Петра были многообразны и парадоксальны. Великий царь – воистину великий по масштабу замыслов и усилиям, вложенным в осуществление этих замыслов, не говоря уже о великих жертвах, которые принесла страна на алтарь этих преобразований, – был безгранично предан своей ведущей идее – построению на вулканической почве России «регулярного», устойчивого государства. Он желал общего блага, как он его понимал. Но темп и методы неудержимо искажали суть этого грандиозного замысла. Самовластие и бесчеловечность оказались опасными инструментами. Метод определял результат. Построенная императором государственная машина двигалась от кризиса к кризису. Могучая империя через триумфальные победы и горькие поражения, через периоды народного единства и свирепые мятежи, провоцировавшие не менее свирепые подавления, через периоды экономического подъема и политического застоя двигалась к катастрофе 1917 года…
Преобразования Петра Великого ставят перед нами целую череду трудно разрешимых вопросов.