Наряду с военными потехами Петр, видимо, начинает еще в ранней молодости интересоваться разного рода ремеслами, любовь к которым он затем сохранил на всю жизнь. 27 июня 1684 г. «дано каменщикам за снасти: за лопатку и за молотки железные, которые у них взяты к нему, государю, в верх — 16 алтын». Это — первое известие о занятиях Петра ремеслом; он начал с ремесла каменщика. От работы каменщика он перешел к печатному делу. 16 ноября того же 1684 г. окольничий Т. Н. Стрешнев «приказал из Серебряной палаты к нему, великому государю, в хоромы взнесть на печать доску кованую красной зеленой меди, гладкую, в длину и в ширину по десяти вершков». Затем в хоромы поступили плотничьи инструменты. 30 ноября стольник Г. И. Головкин «приказал сделать в хоромы 2 топорика маленьких плотничных и насадить на топорища кленовые и закрепить с гайки, чтоб было крепко». За плотничьими инструментами последовали столярные. В 1686 г. «сентября со 2-го числа октября по 10-е число по указу в.г. Петра Алексеевича… станочного дела мастеры делали к нему, великому государю, в хоромы верстак столярской с двумя выдвижными ящиками». В то же время, в сентябре 1686 г., покупалась в хоромы «кузнечная всякая снасть»[83]. Таким образом, в детские и юношеские годы Петр проходил разного рода мастерства, приобретал навыки в работе каменщика, типографа, плотника, столяра и кузнеца; упражнял в этих ремеслах детски гибкую руку. Поэтому его рука и была так искусна во всяком мастерстве впоследствии.
В записях Оружейной палаты встречаем известия о посещениях Петром находившейся в палате оружейной большой казны. Появляясь в палате лично, он осматривал хранившиеся в этой обширной кладовой московских государей вещи и приказывал внести к себе в хоромы то, что ему было в данный момент нужно или что занимало его внимание. Так, посетив оружейную большую казну 30 января 1685 г., царь «указал к себе, великому государю, в хоромы взнесть: образ всемилостивого Спаса» с изображениями по сторонам Пресвятой Богородицы и Иоанна Предтечи, «резан по слоновой кости, на малой дске; карабинец немецкой винтованной, малопулей, станок с раковинами; часы столовые стоянцы; часы же столовые с арабом; часы же шкатуна большая, коробочку — янтарные; пару пищалей золоченых, станки яблоновые с костми и с раковины и с серебряною оправою; пищаль гладкую, красного железа нарядную»[84]. Главным образом, Петр выбирает оружие, оружие всего более его занимает. Побывав в палате 11 июля 1687 г., он указал к себе внесть пищаль, «ухват, что людей хватают, ратовище дубовое, подсошек железный», 3 алебарды немецкого дела, 3 знамени сотенных, писанных по камкам, 10 копий железных, 2 копья с крюками, 70 карабинов, 20 копий с древками, 10 древок копейных, 5 труб фитильных, 4 барабана, 2 корабля малых (модели?). Но во время одного из посещений, 30 сентября 1686 г., царь вместе с калмыцким саадаком, бухарским луком, булатным тесаком и тремя пистолетами захватил и музыкальные инструменты — «фиоль немецкую точеную и 4 тулунбаса медных», а также, видимо, привлекший к себе его внимание «глебос большой» — большой географический глобус. По этому глобусу Петр мог получить представление о шарообразной форме земли. Но глобус, должно быть, служил еще и для каких-либо иных занятий, помимо географических, по крайней мере, ему понадобилась основательная починка. Под 1 марта 1688 г. встречаем запись: «велено в Оружейной палате глебуз, который выдан от него, великого государя, из хором, починить заново. И тот глебуз для починки часового дела мастеру иноземцу Ивану Яковлеву, а по скаске его надобно на починку того глебуза: меди проволочной толстой — шесть фунтов, бумаги александрийской руки 10 листов; яиц свежих 50»[85].
Любопытство, возбужденное другим инструментом, побудило, как известно, Петра уже самостоятельно, по доброй воле и с жаром приняться за продолжение столь рано прерванного образования. Об этом втором периоде своего учения рассказывает нам сам Петр в написанном им предисловии к Морскому уставу, изданному в 1720 г. В этом предисловии Петр дает краткий очерк истории кораблестроения в России и, между прочим, вспоминает и о своем образовании. «Перед посылкою князя Якова Долгорукова во Францию, — пишет царь, — между другими разговоры сказывал вышеупомянутый князь Яков, что у него был такой инструмент, которым можно было брать дистанции или расстояния, не доходя до того места. Я зело желал его видеть; но он мне сказал, что его у него украли. И когда поехал он во Францию, тогда наказал ему купить между другими вещами и сей инструмент[86]. И когда возвратился он из Франции и привез, то я, получа оный, не умел его употреблять. Но потом объявил его дохтуру Захару фон-дер Гулсту, что не знает ли он? который сказал, что он не знает, но сыщет такого, кто знает; о чем я с великою охотою велел его сыскать. И оный дохтур в скором времени сыскал голландца, именем Франца, прозванием Тиммермана, которому я вышеописанные инструменты показал, который, увидев, сказал те ж слова, что князь Яков говорил о них, и что он употреблять их умеет: к чему я гораздо пристал с охотою учиться геометрии и фортификации. И тако сей Франц чрез сей случай стал при дворе быть беспристанно и в компаниях с нами»[87]. До нас дошли три отрывка из учебных математических тетрадей Петра с собственноручными его записями. В первом из них Петром, вероятно под диктовку учителя, записаны правила первых трех арифметических действий: «адицоа», «супстракцио» и «мултопликация», также решенные им задачи на эти действия. Часть задач на умножение писаны рукой учителя. Во втором отрывке находится правило определения широты данного места; в третьем — правило, как вычислить полет брошенной из мортиры бомбы[88]. Так как Петр в упомянутом предисловии к Морскому уставу говорит, что у Тиммермана он учился геометрии и фортификации, то С. М. Соловьев думал, что с правилами арифметики Петр познакомился под руководством какого-либо другого учителя. Так это или иначе, во всяком случае, Петром был пройден математический курс, какого его старшим братьям не преподавалось. По примеру старших детей царя Алексея Петру после первоначального учебного курса следовало бы проходить высший словесный курс под руководством какого-либо ученого украинца, вроде Симеона Полоцкого. Но царица Наталья Кирилловна подозрительно относилась к ученым украинцам, державшим сторону царевны Софьи, и со словесным курсом медлила, а тем временем любознательность юного царя, возбужденная неизвестным предметом — астролябией, — повлекла его к добровольным занятиям математическими науками под руководством иностранца.
86
Стольник князь Я. Ф. Долгорукий был отправлен во Францию весной 1687 г. для привлечения Франции к союзу против турок. 22 февраля 1687 г. из царской Мастерской палаты было ему выдано «1000 золотых одиноких, а те золотые посланы с ним для покупки немецких узорочных товаров про обиход великих государей, как он послан на посольство во французскую и иные немецкие земли» (Есипов. Сборник выписок. Т. I. С. 280). Долгорукий возвратился из Франции 15 мая 1688 г.