8 января в навечерие празднования митрополиту Филиппу оба государя были в Успенском соборе у вечерни и молебна. 9-го, в самый день его памяти, в Успенском соборе за литургией был один царь Иван Алексеевич. 11 января был при дворе Гордон и видел Петра, занятого, по его свидетельству, приготовлением фейерверка — занятие, к которому царь сильно пристрастился. 12 января, в день Татьяны — именины царевны Татьяны Михайловны, — государи слушали обедню в своих дворцовых церквах, после обедни выходили в Переднюю палату и жаловали думных и ближних людей кубками фряжских вин, а стольников, стряпчих, дьяков и гостей — водкой. 19 января, как записывает в своем дневнике Гордон, он около 11 часов утра прибыл во дворец и оттуда сопровождал Петра в подмосковное имение боярина Петра Васильевича Шереметева. Там, говорит тот же свидетель, они были угощены превосходнейшим обедом, после которого отправились в одну из царских летних резиденций, сожгли несколько фейерверков, возвратились опять к Шереметеву, где опять были великолепно угощены, и затем уже отбыли в Москву. Гордон пишет далее в дневнике под 20 января, что от «дебоша» предыдущей ночи принужден был лежать в постели весь день до вечера. Визит в подмосковную Шереметева, очевидно, сопровождался оргией, в которой, конечно, не последнее участие принимал и семнадцатилетний царь. 26 января, на память Ксенофонта и Марии, в день именин царевны Марии Алексеевны, имела место обычная церемония пожалования кубками фряжских вин и водки. 31 января служилась в Архангельском соборе панихида по царю Алексею Михайловичу (ум. 29 января); на ней присутствовали оба государя[130].
12 февраля, на память Алексея митрополита, оба государя были за обедней в Чудовом монастыре. 14 февраля на панихиде по царевичу Алексею Алексеевичу (ум. 1670) присутствовал только старший царь. В ночь на 19 февраля, в шестом часу ночи, по нашему счету 18 февраля, в двенадцатом часу ночи, в семье Петра произошло важное событие: родился царевич Алексей Петрович. Утром 19 февраля, в одиннадцатом часу утра, оба государя имели торжественный выход по этому случаю в Успенский собор к молебствию, которое совершалось патриархом. По окончании молебствия патриарх с духовенством, думные чины и ближние люди приносили государям поздравление. Приняв благословение патриарха, государи при звоне всех колоколов Ивана Великого из Успенского собора прошли в Архангельский и Благовещенский соборы, а затем вернулись во дворец, где слушали литургию в своих дворцовых церквах. После литургии Петр в Передней палате угощал думных и ближних людей кубками фряжских питей, а московское дворянство, стрелецких полковников, дьяков и гостей — водкой. Гордон был среди поздравлявших на приеме и занес в дневник, что получил из рук Петра кубок водки. По случаю рождения царевича были объявлены пожалования: возведены в бояре дядя Петра по матери ближний стольник Мартемьян Кириллович Нарышкин и дядя царицы Евдокии Федоровны окольничий Петр Меньшой Абрамович Лопухин, управлявший Приказом Большого дворца. Царь Петр в этот день, как показывает официальный документ, разрядная записка, в точности исполнил установленный придворный ритуал. Но другой документ, бросающий более света на интимную сторону жизни Петра, дневник Гордона, позволяет заключить, что рождение сына было для семнадцатилетнего Петра событием безразличным, совсем его не захватившим. Вечером того же дня, 19 февраля, Гордон был вытребован во дворец и пробыл с царем всю ночь, а на другой день, 20 февраля, Петр в сопровождении Гордона уехал из Москвы на обед к Л. К. Нарышкину в его подмосковную вотчину Фили, которую Нарышкин стал обстраивать, сооружая там существующую доныне каменную церковь и боярский двор. Там царь оставался весь день и вернулся в Москву утром 21 февраля[131].