3 мая Петр был у Лефорта. 4-го он обедал у Б. П. Шереметева и с этого обеда отправился в Переславль плавать на судах, чего не имел возможности делать в предыдущие посещения Переславля ранней весной 1693 г., когда озеро было еще подо льдом. Но Переславское озеро казалось Петру слишком малым и тесным; попытка найти другое, просторнее, как мы знаем, не удалась, и он уже мечтал о настоящем море. «Но потом и то (Переславское озеро), — писал он впоследствии в предисловии к Морскому регламенту, — показалось мало, то ездил на Кубенское озеро[219]; но оное ради мелкости не показалось. Того ради уже положил свое намерение прямо видеть море; о чем стал просить матери своей, дабы мне позволила; которая, хотя обычаем любви матерней в сей опасный путь многократно возбраняла, но потом, видя великое мое желание и неотменную охоту, и, не хотя, позволила. И тако во[220] году был у Города»[221].
Море овладевает мыслью и воображением Петра. Поездка в Переславль в мае 1693 г., продолжавшаяся с 4-го по 22-е этого месяца, была последней. «С тех пор, — говорит Устрялов, — царь посещал Переславль Залесский только проездом из Москвы к Архангельску да пред началом азовских походов для осмотра и выбора орудий в походную артиллерию. После того, более 25 лет, не был в нем ни разу. Суда стояли на берегу Трубежа и, едва прикрытые ветхими сараями, гнили и разрушались». Переславские суда были брошены и забыты, как бывают брошены и забыты взрослым человеком игрушки, которыми он играл в детстве. Только в 1722 г., на пути в Персию заехав в Переславль, Петр вновь увидел свою флотилию в печальном, полуразрушенном состоянии.
7 февраля 1722 г. был дан переславским воеводам указ беречь остатки кораблей, яхты и галеры; но указ этот не исполнялся. «Из этой флотилии переславской, — сообщает тот же историк о дальнейшей судьбе переславских кораблей, — уцелел один небольшой бот, сбереженный крестьянами села Веськова и с 1803 г. охраняемый в особо устроенном здании под надзором отставных матросов; фрегаты же, яхты и галеры не оставили по себе никаких следов, но не исчезли из памяти народной. По дедовским рассказам жители Переславля знают, что когда-то на берегу Трубежа близ церкви Знамения Пресвятые Богородицы в сараях стояли корабли и самая церковь доселе слывет „при кораблях“. Помнит народ и место, где был дворец Петра Великого, также разрушенный до основания. Его разломали помещики, владевшие селом Веськовом более 100 лет. Подаренное императрицею Елисаветою Петровною одному из лейбкомпанцев, ротмистру Будакову, оно обратилось из дворцового в помещичье, переходило вместе с дворцом в частные руки, продавалось даже с публичного торга, и покупатели старались извлечь из него всевозможные выгоды, вовсе не думая о сбережении памятников старины. Последний из владельцев вырубил вековые березы, под которыми отдыхал Петр после трудов, уничтожил разведенный им сад, даже воспретил жителям Переславля прогулки на мыс Гремяч, куда они любили собираться…»[222]
Переславская флотилия была, конечно, только потеха, игра в крупных размерах, не дешево обошедшаяся казне, давшая себя почувствовать некоторой податной тяготой и части местного переславского населения: Рыбной слободе, монастырским вотчинам и дворцовым землям. Эта игра имела одно только значение, именно то, которое и указано самим Петром в его автобиографической записке, составляющей предисловие к Морскому регламенту: она была одним из моментов развития в нем склонности к мореплаванию.