Итак, церковные дела в английской жизни XVII в. имели такое важное значение, так выступали на первый план, что не могли не бросаться в глаза даже иностранцу, в особенности если он притом был заинтересован этой стороной жизни. Чужие исповедания вообще интересовали Петра; различие вер было темой, которую он охотно поддерживал в разговоре, и в таких разговорах он занимал твердую позицию как знаток своего православного обряда и большой начетчик в Священном Писании. На амстердамского бургомистра Витзена, с которым Петр часто видался и много беседовал во время своего пребывания в Голландии, он производил впечатление человека очень сведущего в делах веры и усердного к ней. «Его величество, — писал Витзен Лейбницу, — очень усерден к вере христианской, очень сведущ в церковных делах и начитан в Священном Писании, которое он знает в совершенстве. Я имел честь говорить с ним об этом предмете»[71]. Знание обряда и церковных книг он приобрел, конечно, не путем каких-либо богословских изучений, а благодаря практике, присутствуя постоянно при богослужении в детстве и юности. И в зрелые годы, ведя очень подвижный образ жизни, он все же не пропускает церковной службы, когда это возможно. Притом годы его юности совпали как раз с полосой оживления религиозных вопросов и споров в Москве. Таков был известный спор о времени «пресуществления Св. Даров» в «таинстве евхаристии», в котором принимали участие Сильвестр Медведев и братья Лихуды; появилась так называемая «хлебопоклонная» ересь; не отзвучали еще голоса раскольников, и можно думать, что это религиозное оживление все же хотя бы до некоторой степени задевало и Петра, так как и до него, несомненно, должны были долетать отголоски церковных споров. Вместе с тем он проявляет также интерес и к чужому богослужению, и еще в Москве, до выезда за границу, он сделал неслыханный для московского государя шаг, посетив католическую службу. Путешествуя за границей по Германии и Голландии, он заглядывал в иностранные церкви. Поэтому естественно видеть у него тот же интерес и в Англии, в особенности когда церковность в этой стране была таким заметным явлением.
С другой стороны, и в англиканской церкви, может быть, уже в то время появляется стремление познакомиться ближе с восточным православием. Возможно, что этими именно побуждениями был вызван визит к Петру английских епископов, отмеченный в «Юрнале» под 15 февраля: «были у нас аглинские епископы и, быв с полчаса, поехали». Епископы должны были найти в московском царе готового вести с ними речь собеседника; поэтому, конечно, они и были приняты. Среди посетивших Петра английских иерархов был и знаменитый епископ Солсберийский Бёрнет, принимавший такое видное участие в церковных и государственных делах в царствование Вильгельма III, сановник церкви, принадлежавший к направлению низкоцерковников и потому непопулярный в кругах строгого англиканского духовенства. «Что бы ни думали о мнениях Бёрнета, — говорит о нем Маколей, — относительно гражданского и церковного управления или о характере и уме, выказанных им в защите этих мнений, крайняя неприязнь партий не осмеливалась отрицать, что рвение, деятельность и бескорыстие этого пастыря были достойны самых чистых веков церкви. Его ведению подлежали Вильтшир и Беркшир. Эти графства он разделил на округи, которые посещал прилежно. Каждое лето он около двух месяцев объезжал церкви, проповедуя, катехизируя и конфирмуя. Когда он умер, в его епархии не было уголка, население которого семь или восемь раз не имело бы случая слушать его поучения и спросить его совета. Худшая погода, худшие дороги не препятствовали ему исполнять этот долг. Однажды во время водополья он подверг свою жизнь явной опасности, чтобы только не обмануть сельского прихода, ожидавшего речи епископа. Бедность низшего духовенства постоянно беспокоила его доброе и великодушное сердце. Он хлопотал неутомимо и, наконец, успел исходатайствовать низшему духовенству у короны назначение, известное под названием дара королевы Анны. Во время объездов своей епархии он особенно заботился о том, чтобы не обременять низшего духовенства. Вместо того чтобы требовать от них содержания, он сам их продовольствовал. Бёрнет всегда останавливался в городе с рынком, держал стол, скромным гостеприимством и великодушной щедростью старался примирить людей, предубежденных против его учения. Когда он назначал бедный приход, — а ему часто приходилось раздавать такие приходы, — то обыкновенно прибавлял к доходу из собственного кошелька двадцать фунтов в год.