XXIII. Путь от Амстердама до Клеве
15 мая Петр выехал из Амстердама сухим путем отдельно от послов, опережая их. «С Ост-Индского двора, — читаем в „Юр-нале“[312], — десятник поехал наперед в коляске». Послы отправлялись до Нимвегена водным путем. Где присоединился царь к посольству, неизвестно[313]. Послам были поданы три яхты и два лихтера. «Мая в 15 день, — читаем в „Статейном списке“, — поутру присланы к великим и полномочным послом статцкие три яхты, да две лехтычки[314], на которых великим и полномочным послом ехать из Амстрадама до Нимвегена проливами; да к ним же, великим и полномочным послом, прислан от Стат гофман (т. е. придворный), которому велено им, великим и полномочным послом, в дороге от Амстрадама до брандебурского рубежа давать корм и питье. И великие и полномочные послы рухлядь свою в те суды нагрузили и, нагрузя, убрався по посольскому обычаю, поехали из Амстрадама того ж мая в 15 день пополудни»[315].
Едва посольство отплыло от Амстердама с полмили, как его встретил и был принят послами дожидавшийся их герцог Карл-Евгений де Круа, генерал-фельдмаршал цесарской службы, желавший вступить на русскую службу и представивший рекомендательное письмо к Петру от цесаря[316]. Продолжая путь и отъехав три мили от Амстердама, послы прибыли в деревню Эйтгорн, где обедали. Затем была сделана часовая остановка в деревне Альфен (Alphen). Миновав без остановки город Лейден, послы в полночь прибыли в деревню Лейдшендам (Leydschendam), где стояли до 6-го часа утра[317].
16 мая, в 9 часов утра, посольство было в городе Дельфте (Delft), где послы осматривали какой-то достопримечательный сад: «…того ж числа в местечке Делеѳъѳелте, — занесено в „Расходную книгу“, — за смотрение огорода, что смотрели великие послы, дан огороднику ефимок»[318]. В 12½ часа послы приплыли в Роттердам, где пересаживались на другие, более крупные суда. «Выехав из Амстрадама, — рассказывает „Статейный список“, — ехали великие и полномочные послы до Ротердама прокопными водами (каналами) в малых яхтах, а мая в 16 день поутру[319] приехали великие и полномочные послы в Ротердам, и в Ротердаме переменив яхты, ехали великие и полномочные послы в трех яхтах до Нимвегена реками Мазою (Маас) и Валом (Ваал), а в четвертой яхте положена была рухлядь посолская»[320]. Из Роттердама двинулись в путь в 3 часа пополудни при взаимных пушечных салютах: «…была из пушек стрельба, — отмечает „Юрнал“, — из города, также и с яхт; и яхты оборачивались под город 3 раза». Пушечными салютами посольство было встречаемо во всех городах, мимо которых лежал путь по рекам
Маасу и Ваалу. «И ехали великие и полномочные послы от Ротердама до Нимвегена, — читаем в „Статейном списке“, — тем же путем, которым сперва ехали (т. е. в Амстердам), и мимо которых городов ехали, из тех городов стреляли из пушек выстрела по два и по три, сколко где пушек». К Нимвегену подошли 17 мая под вечер и стояли на яхтах на воде, дожидаясь отставшей яхты «с рухлядью»[321].
Еще перед отъездом посольства из Амстердама, 14 мая один из представителей крупной амстердамской торговой фирмы Тессингов, Иван Тессинг, подал послам прошение на имя государя о предоставлении ему монополии на типографские произведения в России на 15 лет с платежом пошлин в размере, какой будет установлен государем. Он заявлял о своем желании изготовлять и ввозить в Россию картины и книги: «всякие земные и морские картины или чертежи, всякие печатные листы, и персоны, и книги о земных и морских ратных людех, математические, архитектурские, и городостроительные и иные художественные книги» с русским и немецким текстами вместе, а также с этими текстами порознь. В качестве мотива своей просьбы он представлял указание, что от этих книг подданные его царского величества получат большую пользу для службы и будут по ним обучаться всяким знаниям и художествам. Это прошение Тессинга докладывалось Петру под Нимвегеном, если не раньше где-нибудь на дороге. «И великий государь, царь (т.), — занесено в „Статейный список“, — и в этом случае Петр вновь выступает перед нами за границей в качестве официально издающего указ монарха, — слушав того его челобитья, пожаловал галанца Ивана Тесенга», предоставив ему просимую концессию на 15 лет. В перечень типографских произведений, сделанный в челобитной, была внесена в указе, может быть по инициативе самого царя, оговорка: «опричь церковных (книг) греческого закона». Монополия дана была с воспрещением всем иным, помимо Тессинга, ввозить и продавать подобные же произведения под угрозой штрафа в 1000 ефимков, из которых две трети идут в казну, а одна треть Тессингу. Картины, чертежи и книги, выходящие из типографии Тессинга, должны быть снабжены его подписью и печатью. При ввозе своего товара в Архангельск Тессинг должен платить таможенную пошлину по 8 денег с рубля с тем, что никаких других пошлин с него уже взыскиваться не будет. Ту часть товара, которую Тессинг или его приказчики не распродадут в Архангельске, он волен отпускать из Архангельска «к Москве и в иные великороссийские городы», делая в Москве заявление о привезенном товаре в Посольский приказ. Во исполнение государева указа Ивану Тессингу, сопровождавшему ли посольство или ожидавшему его в Нимвегене, 17 мая была выдана отписка от посольства на имя архангельского воеводы князя М. И. Лыкова с изложением условий монополии и с приказанием записать сей великого государя именной указ у города Архангельского в книгу для сведения будущих воевод и приказных людей, а также объявить о нем находящимся в Архангельске иноземцам. Это была вторая монополия, отданная Петром иностранцам во время его заграничного путешествия. Получением ее дом Тессингов был обязан тем услугам, которые он оказывал посольству в Амстердаме по переводу векселей и по закупке там разного рода материалов для флота[322]. Особых доходов Тессингу, подобных табачной монополии Кармартена, она не сулила; для России она могла быть полезна, так как должна была служить распространению знаний по географии, математике, архитектуре, воинскому искусству. Удовлетворяя ходатайство приятного ему иностранца, Петр в этом случае, кажется, впервые соприкоснулся с делом просвещения своей страны посредством книги[323].
314
Слова «Юрнала» о послах «а в Трешкоуте поехали» надо, сопоставляя их с приведенным указанием «Статейного списка» и с дальнейшими указаниями расходных книг, толковать: в трех шкутах, а не в трешкоуте, как читал их Устрялов (т. III. С. 118).
318
Пам. дипл. сношений, IX, 1023; Там же. С. 1022: «Мая в 16 день в деревне Дорфе, отъехав от Амстрадама шесть миль, за завтрак третьего посла с приказными людми дано 2 ефимка».
320
Пам. дипл. сношений, VIII, 1297; Арх. Мин. ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 33: «Мая в 16 д. амстрадамским шипером и матрозам, которые были от Амстердама до Ротердама на четырех яхтах, дано первой яхты 14 золотых, второй яхты 9 золотых, третей яхты 8 золотых, четвертой яхты 7 золотых».
323
Пам. дипл. сношений, VIII, 1298–1302; Арх. Мин. ин. дел. Дела голландские 1698 г., № 4, л. 1 — прошение на голландском языке, л. 2–3 — перевод. Ранее, в ноябре 1697 г., Тессинг подавал послам мемориал о понижении вывозных пошлин на мачтовые деревья в Архангельске, иначе ему оказывают сильную конкуренцию другие города: Нарва и Рига (Дела голландские 1697 г., № 5, л. 1 — мемориал Тессинга на голландском языке, л. 2–4 — перевод).