На границе же встретил посольство высланный от курфюрста Бранденбургского комиссар, старый знакомый послов, советник Беккер, провожавший их на пути в Голландию. Выйдя из кареты и «привитав великих послов», он обратился к ним с обычной приветственной речью, говоря, что курфюршеская светлость указал ему послов встретить, спросить о здоровье и быть при них в приставах. Въезд в Клеве происходил с обычными в этих случаях церемониями. За полмили до города стояли по обе стороны дороги в строю мещане с оружием. Вскоре по прибытии послов на отведенный им двор явился с визитом и предложением услуг клевский президент ван Штрон. На тот же двор, который был отведен послам, приехал после осмотра источников и прогулки по горе и Петр: «в вечеру приехали в город Клеву и стали с послами на одном дворе»[338].
XXIV. Петр в Клеве. Письма из Москвы
Весь день 20 мая проведен был в Клеве. Должно быть, на прощание с сопровождавшим посольство голландским коммерсантом Захарием Диксом, который, как припомним, состоял при послах с самого прибытия их в Голландию, они расплатились с ним за заказанный Петром портрет князя Ф. Ю. Ромодановского. «Маия в 20 день, — значится в „Расходной книге“ — в Клеве в Бранде-бурской земле по указу великого государя и по приказу великих и полномочных послов дано галанцу торговому иноземцу Захарью Диксу за дело персоны князь Федора Юрьевича Ромодановского, за резбу и за золото 27 ефимков». Уплачено было ему и за другие произведенные им в счет посольства расходы[339].
С другим голландцем, возвращавшимся в Амстердам, Юрием Нордерманом, братом поступившего на русскую службу врача Андрея Нордермана, было послано Витзену 89 золотых за четыре медали с изображением Петра — «за четыре метали государевой персоны», которые заказывались через его посредство[340].
В Клеве 21 мая получена была московская почта[341], из которой сохранились только два письма к царю Т. Н. Стрешнева и письмо А. А. Виниуса. Посмотрим, какие вести эти письма приносили Петру и какого рода мысли они в нем могли пробуждать. Письма Стрешнева, оба от 22 апреля, были ответами на два письма к нему Петра из Дептфорда от 16 февраля, в одном из которых Петр говорил о государственных делах, в другом, собственно, в записочке, «цыдулке», приложенной к первому, касался своих личных дел[342]. Поэтому и Тихон Никитич счел нужным отвечать двумя отдельными письмами. Царь отдавал ему, как начальнику Разряда, приказание относительно корпуса князя М. Г. Ромодановского, стоявшего на литовской границе: если польский король скажет русскому резиденту в Варшаве, что военная помощь ему больше не нужна, то войска Ромодановского распустить. Т. Н. Стрешнев уведомляет царя, что от резидента известий пока еще не получено, и просит указаний, что в случае роспуска войск Ромодановского делать с четырьмя стрелецкими полками, передвинутыми в его корпус из Азова. Это те четыре стрелецких полка полковников Гундертмарка, Чубарова, Колзакова и Черного, беглецы из которых недавно появлялись в Москве и в которых вспыхнет в июне открытый бунт. В своем письме Петр делал также какое-то неясное для нас распоряжение, касавшееся лошадей, которых потребует А. С. Шеин, вероятно, какой-либо конской повинности: «…в том же письме велено сказать москвичам о лошедях, что скажет Алексей Семеновичь». Стрешнев доносит, что это исполнено: «и о чем он сказал о лошедех, сказано москвичам, а в го-роды посланы грамоты и написано под наказаньем». Далее следует сообщение о затруднении, которое создается требованием адмиралтейца А. П. Протасьева. Он требует к новым сооружаемым им судам людей из гарнизонов украинных городов; но дело в том, что все люди из гарнизонов этих городов уже разобраны: рейтары, солдаты, пушкари и стрельцы отправлены в войска белгородского воеводы князя Я. Ф. Долгорукого; люди «городовой службы находятся у стругового дела и у заготовки леса в Азове; в городах же оставлено для караулов малое число людей, и только в Курске находится 300 человек». Другое затруднение, о котором Стрешнев пишет Петру, — в финансах, во взаимных денежных счетах между приказами: «князь Петр Ивановичь (Прозоровский — начальник приказа Большой казны) сказывает: в казне у него денег оскудение великое, и о том Алексей Семеновичь писал к милости вашей, а сказывает, что в приказех, в которых и есть, и князь Петру Ивановичу в денгах не помогают». Разряд, которым управлял Стрешнев, немало уже израсходовал денег за счет Большой казны да отпустил еще в нее 5000 рублей, так что теперь в Разряде остается денег «немного гораздо», едва хватит на отделку палат в слободе (для Лефорта?). В приказ Большого дворца надлежит взять из Большой казны на текущий год 36 800 рублей, да за предыдущие два года осталось недобрано туда же из Большой казны ради ее скудости 7000 с лишком «и буде мочно во Дворце пронятца, — т. е. если можно в Большом дворце обойтись без этих денег, — хотим, чтоб тех денег не имать до приезду вашей милости». Кроме приведенных выше платежей из Большой казны, с нее следует еще Конюшенному приказу 7000 рублей, но этих денег до приезда Петра брать не будут, хотя и надо снаряжать людей. Денег совсем не хватает: в белгородский полк — корпус князя Я. Ф. Долгорукого — послано только 20 000 рублей, а следует сверх этих 20 000 послать еще более 80 000 рублей.
339
Пам. дипл. сношений, IX, 1023: «Да ему ж дано, что он платил месячного жалованья за стюрманы за Карпа Кена на два месяца 22 еф. да за стряпчего, что ходил за лекарем в ратушу, что, взяв жалованье, сбежал, 7 ефимков. Всего 56 ефимков». Кн. австр. дв., № 47, л. 33 об. — 34: «Мая в 20 д. в Клеве на покупку валентеру (Петру?) шпаги дано 7 золотых, взял те золотые Александр Меншиков. В Клеве ж куплено про великих послов в дорогу всякого харчу на 4 золотых. В Клеве ж на покупку коляски Александру Меншикову дано 11 золотых. В Клеве ж дано Лукьяну Верещагину, что он издержал как выгружалис с судов под Нимвегеном и за провоз посолских колясок на берег, 2 золотых».
340
Арх. Мин. ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 34: «В Клеве ж дано за четыре метали государевой персоны 89 золотых 8 алт. 2 д. Отдавал те метали делать бурмистр Николай Витцен. И посланы те золотые в Амстердам с иноземцем Юрьем Нондерманом». Ср.: Пам. дипл. сношений, IX, 1020: «Мая 15… по указу великого государя дано амстрадамцу медальному мастеру Арону Дойсу за метали, что деланы про его, великого государя, обиход за 16 серебреных да за три золотых, да за стемпель, всего 277 ефимков за золото и за серебро, и за работу».
341
П. и Б. Т. I. № 240; Арх. Мин. ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 85 об.: «Мая в 21 д. на выезде из Клева отданы великим послом с почты писма с Москвы отпущенные апреля 22 числа. И почтарю за тое почту и за иные заплачено 2 золотых».