Дрезден в наши дни радует взор посещающего его путешественника красотой вида на Эльбу с Брюллевской террасы, многочисленными зданиями, построенными в стиле рококо, так что весь он оставляет по себе удивительно цельное впечатление этого светлого стиля, тихими кварталами нового города, живописной массой фарфоровых изделий в магазинах и на открытых рынках и привлекает к себе своими богатейшими художественными, ремесленными, естественно-научными и всякими иными коллекциями, собраниями физико-математических инструментов, оружия, драгоценных камней, саксонского и японского фарфора, знаменитой картинной галереей с ее перлом — Сикстинской мадонной, целым рядом музеев, как Цвингер, Иоганнеум, Альбертинум и др.; так что, покидая его, уносишь впечатление какого-то обширного, разнообразного и интереснейшего музея. Начало как обстройке города в новом стиле, так и этим знаменитым коллекциям было положено именно курфюрстом Фридрихом-Августом II, другом и союзником Петра, и продолжено затем его преемником Августом III. Петр, видимо, осведомлен был о дрезденских коллекциях; по крайней мере, почти тотчас же по приезде, поужинав, он, принимая князя Фюрстенберга, выразил ему желание немедленно же, хотя уже шел первый час ночи, осмотреть королевскую кунсткамеру. Желание было столь настойчиво выражено, что было сейчас же исполнено. Петр, сопровождаемый гофмаршалом графом Эком и хранителем кунсткамеры, отведен был туда и оставался там до рассвета, но в это первое посещение успел осмотреть только две залы[369]. Особенно тщательно он осматривал, как было замечено сопровождавшими его лицами, математические инструменты и ремесленные орудия. Были приняты меры, чтобы на пути в кунсткамеру и обратно в отведенные ему комнаты никто не мог встретиться с царем.
Явившись к царю на следующий день, 2 июня, поутру, князь Фюрстенберг был приглашен к обеду вместе с графом Рехенбергом. Кроме этих двух саксонских сановников, за обедом было трое послов и трое дворян посольства, но неизвестно, кто именно. Обед сопровождался музыкой. «На другой день, а именно 2/12 (июня), — пишет князь Фюрстенберг в донесении королю, — я очень рано пришел снова к нему, так как он очень просто обходился со мной; он рано пообедал, причем сам сел в конец стола, а все остальные разместились без соблюдения чинов, как попало. Во время обеда я велел поставить на балкон под его комнатой трубачей и флейтистов, а также приказал подойти маршем к балкону телохранителям, конным лейб-гвардейцам, одетым в швейцарское платье при протазанах, так как мне известно, что барабаны и свистки — его любимая музыка и вообще вкус его направлен всего более на относящееся к войне. За этим обедом я вопреки собственному желанию, после двухмесячной болезни, принужден был довольно долго пить, к чему давал мне пример сам царь, я же не мог отказать ему потому, что сообразно приказанию моего всемилостивейшего короля я всячески старался доставить ему удовольствие, если бы то было даже во вред моему здоровью»[370].
После обеда князь Фюрстенберг провел царя в Главный арсенал, осмотр которого продолжался 3 часа и производился с вниманием и познаниями в артиллерии, поразившими Фюрстенберга. «По окончании обеда, — пишет последний, — я провел его тайным ходом, который я велел охранять наистрожайшим образом для того, чтобы никто его не видел и никто ему не встретился, в Главный арсенал, в осмотре которого он провел 3 часа; он рассматривал все как нельзя внимательнее, и где только попадался ему наималейший недостаток в орудии, то он не только примечал его, но и указывал причину, по которой он произошел, и все это так основательно, что нельзя достаточно тому надивиться». Осмотр доставил царю большое удовольствие: «Он остался очень доволен большим числом отменных орудий и вообще количеством находящихся там ружей, число и превосходство которых, конечно, должен похвалить всякий». Из арсенала царь в сопровождении того же Фюрстенберга, более всего старавшегося о том, чтобы царю никто не встретился на дороге, отправился с визитом к матери короля, вдовствующей курфюрстине Анне-Софии. «Я провел его, — продолжает свой доклад князь Фюрстенберг, — к ее величеству королеве-матери, по дороге куда его приветствовал только один кавалер, на которого он, впрочем, не обратил никакого внимания и продолжал идти в комнату королевы-матери, где находился кур-принц и вдовствующая курфюрстина Пфальцская (сестра Анны-Софии); обе сестры приняли его в поименованной комнате, некоторое время стоя разговаривали с ним, а потом сели под балдахин, именно посередине его. Этот визит был окончен в какие-нибудь 7–8 минут, и несмотря на то, что он дал принять себя, как царя, так что его посланники в продолжение визита должны были стоять и составлять его свиту, тем не менее обе курфюрстины ни на шаг не проводили его далее того места, где он был ими принят. Придворные дамы этих курфюрстин стояли во время визита за дверьми соседней комнаты, в самой же комнате никого не было». Другое известие о посещении царем курфюрстины-матери, находящееся в «Theatrum Europaeum», сообщает некоторые нелишенные вероятия подробности визита, о которых мог не упомянуть князь Фюрстенберг. Петр одет был в тот же костюм, в котором вчера приехал. Он долго заставил себя ждать курфюрстин, разодетых и надевших драгоценные уборы для его приема. Он сидел, занимая место между курфюрстинами, был очень весел, ласкал, целовал маленького кур-принца, будущего польского короля Августа III, не позволяя ему целовать своих рук, когда тот намеревался это сделать. Из комнаты курфюрстины-вдовы он прошел в залу, где были собраны знатнейшие дамы. Визит длился с полчаса[371].
370
Сб. Р. И. О. ХХ. № 6. Доклад наместника князя Фюрстенберга королю, по-видимому черновик. Арх. Мин. ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 89 об.: «Июня во 2 д… трубачам, которые трубили в обед, и музыкантом, всего 16 человеком, дано 10 золотых».