В воскресенье 7 мая миновали устья рек Битюга и Калитвы. 8-го к вечеру подошли к городку Донцу. Отсюда на другой день, 9 мая, Петр писал в Москву Кревету: «Min Неr. Письма всякие, которые остались после Яна Деня корабельного дела и ныне у вас обретаются, прошу, чтоб на руской язык переведены были, в чем не сумневаюсь. Piter. 3 Донецкова, маия 9 den 1699»[97]. Письмо это показывает интерес Петра к бумагам скончавшегося недавно любимого корабельного мастера. 9 же мая пошли из Донца в дальнейший путь. «Отсель пошли (далее), — записывает „Юрнал“, — пред вечером проехали город Караку на правой стороне, проехали ж город Микулин, в ночи проехали Тишанку на левой стороне, в ночи проехали Решетов на левой стороне». 10 мая проплыли мимо города Вешки и устья реки Хопра, где расположен городок Усть-Хопер; строившиеся здесь кумпанствами князя Б. А. Голицына, князя Ф. Ю. Ромодановского и стольника Ивана Большого Дашкова три корабля: «Без-боязнь», «Благое начало» и «Соединение» — ушли уже ранее к Азову[98]. Перед утром миновали реку Медведицу, впадающую в Дон с левой стороны. 11 мая проплыли мимо городков Распопина, Клецкого и Перекопского, где стояли ночь. Двинувшись утром, прошли городки Григорьевский, Сиротин и подошли к Иловле, где ночевали. 13-го отправились в путь перед полуднем и прибыли к городку Паншину, где сделали остановку до 16-го. В Паншине выстроены были кумпанством Л. К. Нарышкина и тремя кумпанствами именитого человека Строганова четыре барбарских корабля: «Крепость», «Скорпион», «Флаг» и «Звезда», отправившиеся в Азов еще до прибытия Петра в этот город[99]. Здесь велись переговоры между донскими казаками и калмыками, собравшимися под Паншином на противоположных берегах Дона. Казаки в числе от 12 000 до 13 000 стояли на правом, а калмыки в числе 15 000 на левом берегу. Этими переговорами объясняется и остановка под Паншином на три дня. Кроме того, Петр поджидал прибытия вице-адмирала, который подошел к Паншину только 15 мая утром в 9-м часу. «Прибыли к казацкому городу Паншину, — пишет Крюйс, — где его величество указал, чтоб флот якорь бросил, чтоб толь больше пространности иметь (?). И поставлены были палатки на берегу. Князь Б. А. Голицын трактовал того дни его величество со всеми при нем бывшими господами и офицерами». Крюйс далее рассказывает о следующем происшедшем за обедом эпизоде: «И между тем как обед приуготовлялся, пришел его величество к вице-адмиралу на берег против его галеры, который со всеми своими столовыми гостьми черепахи вскрывал. Его величество спросил: для чего то делается? Вице-адмирал ответствовал, что из них фрикасею еще за обедом кушать. И приказал тотчас и для его величества целое блюдо изготовить, что немедленно и исполнено. И так чинно приуготовлено было, что и молодым цыплятам трех месяцев уступить не имело. Его величество изволил то кушать со изрядным аппетитом, також и все господа, за столом сидящие, и все чаяли, что молодые цыплята. И как блюдо опорознилось, тогда принесено было большое деревянное блюдо, на котором все черепаховые раковины лежали, и казали господам перья тех цыплят, о чем между знатнейшими немалой смех причинялся, и были все довольны. Но фейтгер Алексей Семенович Шеин и Алексей Петрович Салтыков, которые с блюда наибольше черпали, принуждены были свой принятой груз тотчас паки назад испустить к неменьшему смеху прежнего»[100].
16 мая в полдень переговоры между казаками и калмыками были закончены соглашением, в котором принимали участие А. С. Шеин и князь Б. А. Голицын. «В полдень, — пишет Крюйс, — учинен аккорд, а пополудни подняли якори и шли всем флотом между сими двумя лагерями, играли на трубах и били в литавры. Его величество изволил подарить вице-адмиралу… полбелуги, рыба так называемая, которую 488 человек три дни (?) ели, и такого хорошего вкуса, как свежая телятина». «После полудня пошли в путь», — отмечает «Юрнал». 17 мая миновали городки: утром Голубые, в полдень Пять Изб, Чиры, ночью прошли мимо Кобылкина и Есаулова. 18 мая прошли мимо городков Зимовейки, Курман-Яра, Нагавкиной, Гугнина, Филипповского и Терновского. 19-го прошли городки Цымлу, Кумшу, Романовский, Каргали, ночью проплыли мимо городков Камышенка, Камывелка, Быстрянска и Троилина. 20-го миновали городки Ведерников, Бабий, устье реки Северного Донца, перед вечером плыли мимо городка Кочетова, «в нем и веселились», — лаконично, но достаточно выразительно замечает «Юрнал». Вечером миновали городок Семикаракоры, ночью — Раздоры. 21 мая утром проплыли городки Мелехов, Бесергенев, Багаев, Маныч и к вечеру пришли в Черкасск[101]. В дневнике Крюйс отмечает обилие флоры донских берегов и рыбные богатства самого Дона: «земля округ наполнена преизрядными травами»; их хватило бы для аптек всей Европы: «по обеим сторонам Дона растет столько солоткова корени, что все корабли города Амстердама оным нагрузить можно. В сей реке предовольно есть рыбы, а именно: белуг, осетров, карпей, лещей, стерлядей, судаков, головачей, окуней и прочих. Греки приезжают из Анатолии со многими судами; которые сии рыбы солят и те суда ими нагружают, чем сие место Черкасской наиглавнейше торгует, ибо все через оное проходить имеет»[102].
100
Экстракт из журнала… Крейса (Записки Гидрографического департамента. Ч. VIII. С. 372–373).
101
Юрнал. С. 3–5. Крюйс относит прибытие в Черкасск к 10-му часу утра 22 мая; но, может быть, с таким запозданием подошел его отряд.
102
Экстракт из журнала… Крейса (Записки Гидрографического департамента. Ч. VIII. С. 374–375).