— Чтой-то они там двое долго возятся, поди-к, Родивон, туда!
— Ну-ка-ся, Степка, прибери их там немножко!
А этот солдат столько управляется, им головы сымает один по одному.
Старик посылал, посылал один по одному — и всех двенадцать туда уж он послал. А этот солдат принялся за работу: всех по одному поклал.
Старик со старухой сидит и говорит:
— Это они хорошие стали там вещи делить.
Пошел старик себе, не терпится ему. Только он показал голову, и покатилася у старика туда голова.
Вот тебе, солдат не спал. Вот стало рассветать, он брата Алешу толкал:
— Брат Алеша, проснись, огляди, что тут есть.
— Ах, — в испуге брат Алеша. — Что ж ты мне не сказал?
— У нас бы ошибка получилася, и ты бы с меня голову снял. Ну, — солдат говорит, — ничего. Гляди, — говорит, — стражей не прозевай, меня в обиду не давай.
Пришли они в хату, немая девка за дверью с ливорвертом притаилася. Брат Алеша в хату не пошел, скочил солдат быстро, пропал немой выстрел. Вдруг ей брат Алеша голову снял.
Ухватил солдат старуху за душу, стал ее трясти, как грушу.
— Постой, служивый, не тряси.
— А ты, такая мерзавка, все расскажи, что у тебя где есть, покажи.
— Ну, иди за мною. Вот платья.
Повела в выход, в земле вырыт трехэтажный. В одном этаже гужи да тяжи, в другом этаже платья да шинели.
А он говорит:
— Что бы вы, братья, были смелы.
А в третьем этаже — золото и серебро. Солдат брата Алешу зовет:
— Будет нам продолжать, давай-ка золото насыпать.
Солдат выпил вина рюмку, насыпал золота сумку.
Куда еще больше девать? Скинул подштанники, давай насыпать. Брат Алеша сказал:
— Довольно, не донесешь.
Эту старуху убили, двери затворили и уехали. Ехали-ехали, выехали из лесу, там уж царство недалеко. Дал коня брату Алеше:
— Ну, ехай, а я пойду пошибчее.
Вот тебе, приехал царь и говорит:
— Пойдите вы этого солдата с музыкой встретьте.
Послал полк солдат. Не доезжая десять сажен, заиграли в музыку.
— Ах, какие, — говорит солдат, — хитрые, узнали, что я богат, стали с музыкой встречать.
Взялся он золото рассевать, некогда солдатам в музыку играть, кинулись деньги собирать. Пока он с ними поговорил, весь полк золотом наделил.
Высылает другой полк царь. Не доходя его в десяти саженях, стали в музыку играть.
— У какие, узнали, что я богат, то-то стали в музыку играть.
И стал опять солдат золото рассевать. И вот, некогда им играть, стали золото собирать.
Теперь последний полк, третий, встречает. Он со своим золотом совсем расстался, третьему полку золото досталось.
И царь выходит. Вышел царь, он посмотрел и с ним распрощался. Весел теперь домой пошел. Все он повидал, и царь спасся и спокоен душой стал.
Петр Великий поехал на лошади, взял ординарца с собой, они друг друга не знали, и Петр взял и не сказал, что он Петр Великий, и тот не сказал, кто он. Ехали, ехали на лошадях и заплутались подле Ленинграда в большом лесу. Был ли, нет у них компас? Не знаю. Вот один спрашивает, как звать. Петр Великий был Алеша, а ординарец — Гриша.
Петр говорит:
— Гриша, встань на дерево, слазь, нет ли где-нибудь жилого места, деревни, хутора.
Встал он на дерево, увидал: на расстоянии одного километра стоит дом. Они взяли направление на это место. Вывела их тропка, и подъезжают они к этому дому. Там жили разбойники. Мать у них была. Дом был там, двор, сарай.
Мать посмотрела в окно:
— Два служивеньких едут!
Подъезжают, спрашивают:
— Есть чего поесть?
Она отвечает:
— Хлеб и чай с гусятиной.
Их покормила. А отец и четыре сына — разбойника, они притаенны в подвал были. После этого Алеша и говорит:
— Я очень устал. Нужно отдохнуть.
Она их наверх на чердак помещает. Двери там четыре метра высоты, а дверка узкая, лестница один метр высотой будет, а сантиметров двадцать шириной. Вот они уложились спать. Алеша быстро заснул. Как повалился — так и уснул. А Гриша не спит тот. Оружие при них современное было. Сабли или шашки обнаженные. Идет в подвал она, эта мать ихняя:
— Ага, — говорит, — два служивеньких приехали. Лошади стоят. Раз приехали, надать уничтожить их.
Тогда все они встали пять человек: отец и четыре сына. Отец говорит:
— Ну, Петр, сходи. Разве долго тебе с двумя справиться?
Алеша тут уснул, а Гриша не спит. Петр подходит. Только голову сунул, саблей тот ударил и безо всякого голову отрубил. Никакого звука. А отец-то с братьями думает:
— Что он там канителится с двумя-то?
Второй пошел туда. Второй входит. Обратно Гриша рубит голову. Труп оттянул — и все. Алеша, этот так и спит, а этот так и рубит.