Они посидели еще.
Ну, что они двое с двумя-то канителятся?
Третий пошел. Лезет. Обратно, значит, рубит тому голову. Труп оттаскивает. Все тихо. Спокойно. Отец последнему:
— Иди-ка ты! Что там трое с двумя канителятся?
Тот идет по коридору. Только голову сунул — тот ему обратно шашкой. Отбросил труп — и все. Отец один остался.
Что они четверо с двумя канителятся? — думает.
Сам пошел туда. Мужик он матерый. Вся лестница скрипит. Тяжелая дверь-то была. Алеша тот немножко подхрапывает. А тот матерому голову отрубил. Оттащил. Подходит к Алеше, будит.
— Товарищ Алеша, подъем, вставай. Видишь, пахнет чем? Мы в доме разбойников.
Разбудил и приходит к старухе. Лошади там были.
— Что ты, старая ведьма, как наврала!
Гриша срубил голову старухе. Срубил, поехали дальше. Пошли проверить по клетям, что есть. В клетях положены люди зарубленные. Было богатство которое там: деньги, имущество, обувь — в клети-то. Ну, вот, они ничего там себе не взяли. (Сказка есть сказка.) Лошадей покормили, попоили, покормились. Так и звались они — Гриша с Алешей. Так и говорит Гриша:
— Садись на лошадь, поезжай за мной вслед.
Вот они поехали. В воинскую часть приехали, а их ищут там. Ну, пока ничего не сказал ему Алеша. Так и расстались. Вот Гриша ушел отдыхать. Петр Великий все сделал, что надо, была воинская часть. Организовал, все построил, одел полководческую одежду. Вот тогда разбудил Гришу. А Петр Великий рассказал все: как поехали, куда попали, что произошло среди них. Если бы они оба уснули, то Петр Великий бы погиб. Ну, Гришу крестом наградили. Георгиевский крест. Такой будет сказке конец. Так кончается сказка, как спасся Петр Великий.
V раздел
Царь, ты сам себя рассудил
«Я знаю, что и я подвержен погрешностям и часто ошибаюсь, и не буду на того сердиться, кто захочет меня в таких случаях остерегать и показывать мне мои ошибки…»
«Поскольку Россия своей образованностью опоздала против прочих стран Европы, то и мода на дураков и шутов в ней была продолжительнее. Петр Великий, желая образовать Россию на европейский вкус, старался ввести в употребление благородные увеселения, как то: ассамблеи, балы, маскерады, спектакли и т. п. Не отвергал и шутов, но, как гений, пользовался ими для других целей: чтобы они окружающим его вельможам высказывали горькие истины в обществе. На жалобы вельмож на шутов он отвечал: «Что ж мне делать с ними? Они дураки…
«Точно ли говорят при дворе, что ты дурак?» — спросил некто Балакирева, желая ввести его в замешательство и тем пристыдить при многих особах. Но он отвечал: «Не верь им, любезный, они ошибаются, только людей морочат, да мало ли, что они говорят? Они и тебя называют умным; не верь им, пожалуйста, не верь».
Жил мужичок со своей женой и все пришучивал. Вышел на дорогу, поставил горшочек и варит кашу. Вокруг ходит да приговаривает: «Кипи, кипи, горшочек, не плесни!» Подошло 12 человек мастерового народу к нему туды. «Что вы варите?» — «А варю кашу». — «А что бы нас накормил!» — «Можно, — говорит, — садитесь». Посадил их, зачал варить кашу и накормил их досыта. Каши еще осталось. За то и прославился. Дошло дело до Петра Первого. Петр-от Первый приказал ему: когда Петр потужит, ен его развеселит, когда весел, ен его притуманит.
Сказал Петру Первому: «Вы берите меня начальником хоть над мухами!» Петр I сказал: «Будь ты начальником над мухами!»
Был у его бал большой, собраны были генералы и князья. Пришел и Петр Первый. Он (шут. — Сост.) на одного генерала больно сердит был. Сделана была у его шалапуга, фунта три, такая. Вот ходит, значит, по горнице, выглядывает. Выглядывал, выглядывал, подвернулся под генерала, да по лысине хлоп шалапугой! И ен со стулом ковырнулся. Тут все закричали: «Что ты, что ты делаешь?» А шут ответил: «Ах ты, стерва проклятая! На такое лицо не моги садиться!» Петр улыбнулся Первый. Но перед начальником было совестно, и приказал дать три лозана[9], и за это подарил ему шубу енотовую.
Шут через несколько время с шубой идет от государя. Попадается ему генерал навстречу. Шуба пондравилася. «Шут, говорит, — отдай мне шубу!» — «Купи! За что я купил, за то и продам». — «Все равно, — говорит, — отдам те же деньги, что и ты дал!» — «Когда возьмешь за то, что и я дал, дай мне расписку, а я тебе шубу отдам!» — говорит. А у шута была трость. Ен дал расписку шуту, а шут снял шубу с плеч и этой тростью как съездит по спине генерала! Тот заревел дурным матом. «Ой, подожди, еще два раза дам!» Тот не поспел встать — ен его еще раз ожуравил. Так и в третий раз.