— Сколько, дедушка, горшок стоит?
— Рубль.
— О, дорого, за пятачок купить можно.
— Ну, дорого, так идите вперед.
Она обойдет, вельможа-то, да назад воротится.
— Дедушка, почем горшок даваешь?
— Два рубли.
— Ой, дедушка, дорого. Давечь за рубль отдавал.
— Час новый — и торг новый, да не тот горшок тебе попадает.
Тот счастлив, кто нараз горшок брал, а то другие платили по три рубля за горшок. И так что все с поновками к царю явилися, разобрали все горшки у старика. Ну и, значит, пошел почестный пир.
Призвал он этого дедушка и посадил за этот же стол. И спрашивает у старика:
— Что, дедушка, каково с моих гусей перо брал?
— На одном, ваше величество, шерсть поехала.
Ухмылил царь, щелнул старика по плечу и похвалил:
— Молодец, дедушка!
Ну, вот так, значит, пир прошел. Назавтра второй. Вот он и говорит:
— Ты много знаешь?
— Ой, како я знаю, темный человек.
— А вот что, скажи-ко мне, что на свете жирнее есть? Можешь ли ты мне ответить или не можешь?
— Отвечу, ваше царское величество, — сказал старик.
— А что, дедушка, жирнее на свете?
— Я признаю, что жирнее земли ничего нет.
— А какова в земле глубина?
— А отец послан в землю двадцать лет назад и все не может узнать.
— А какова высота?
— А высота и глаз не хватает.
Ударил царь старика по плечу и сказал:
— Вот, дедушка, завтра будет пир, ты на пир не являйся, а я эти задачи задам всем вельможам. Отгонет кто? А кто не отгонет, я к тебе пошлю.
Перешел старик в другую комнату. Собралось собрание полностью. И вот все напились и наелись. Подходит царь и говорит им:
— Слушайте, мои подданные, что, — гыт, — на свете жирнее есть? Отгадайте.
Вот ены и задумались. Один скажет, у меня свиная жирная, один, что у меня корова, кто — что.
Царь спрашивает, глубока ли земля и высоко ли небо. Никто не может никак отгонуть.
Он сказал:
— Идите и спросите у дедушки.
Вот у дедка и спрашивают:
— Скажи, дедушка.
— Я, — гыт, — задаром не скажу, буде дадите по десятке.
Как кто сходит к деду, тот и знает.
Ну, царь знат и больше не спрашиват, а другому пересказывать не велит.
И все выходили, у дедка выспрашивали, и таким путем он всем рассказал. Жирнее земли нету. И этим они закончили. Призвал царь старика и сказал:
— Что, дедушка, каково ты моих гусей стрелял?
— Хорошо стрелял — одни перья летели. А у иного и пух выехал.
— Молодец, дедушка, — сказал ему царь.
И вот как от царя он нажился, по его указанию до смерти очень хорошо жил, как от царя приехал. А после царь выезжал к ему на беседу и он к ему. До смерти оны помнили друг друга. Тем все и кончилось.
Шел моряк по Петербургу, а сам был вдрезину пьяный. Позади едет император Петр Великий. Моряку надо будет честь отдать, становясь во фронт, и боится он пасть с ног. Прислонился моряк к забору, встал во фронт и отдает подъехавшему императору честь.
Император заметил, что моряк пьяный и чуть на ногах держится, и говорит:
— Эй, моряк, на мель не попали.
Моряк, недолго думавши, отвечает:
— Никак нет, ваше императорское величество! Большого валу миновал, на мель не попаду.
Петр Великий заинтересовался ответом моряка, спросил, как его фамилия.
— Большаков, ваше императорское величество.
— В завтрашний день явись ко мне в двенадцать часов дня во дворец.
— Слушаюсь, ваше императорское величество.
Император уехал, а моряк пошел домой. Явился в свою часть и докладывает по начальству:
— Видел его императорское величество, под замечание попал, велел завтра явиться в двенадцать часов во дворец.
— Ах, подлец ты этакий, весь флот наш загадил. Сейчас посадить его под арест!
Посадили моряка на вахту, где он и просидел ночь. На другой день выпустили его из-под ареста и под конвоем отправили к императору во дворец.
— Большакова привели, — докладывает конвоир императору.
— А вам кто приказал его привести?
— Начальство.
Император издал приказ: «Вы арестованы все — ваше начальство, как Большаков. А ты, Большаков, проходи в комнату».
Заходит Большаков к императору в комнату, а в комнате на столе приготовлен гусь жареный и весы тут же стоят.
— Вот, Большаков, мы сядем обедать: я, царица, четверо наших детей. Разрежь гуся на шесть частей и чтобы каждая часть была равна. Если не равны будут части, то тебе голову долой.
— Могу, ваше императорское величество, разделить на части, и ровные будут, только при всем сенате.