Кстати, размещение гостей за столом соответствовало властной и придворной иерархии. Ближе всего, кроме герцога и светлейшего сидели с одной стороны цесаревны Анна и Елизавета Петровны и сестра Наталья. Рядом с Натальей присел сын Меншикова, ой не с проста! Тут же разместились царевны Екатерина и Прасковья Ивановны (эта с супругом Мамоновым — командиром Петропавловской крепости), а также первая статс-дама пожилая Анастасия Голицына. С другой стороны — члены Верховного Тайного Совета — Головкин, Апраксин, Голицын, Остерман. Чуть дальше фельдмаршал Сапега с сыном, сенаторы Юсупов, и Черкасский. Напротив них, после Меншикова-младшего — члены Синода: митрополит Новгородский Феофан, архиепископ Ростовский Георгий, тверской архиепископ Феофилакт. Далее по обеим сторонам из военных чинов адмирал Гордон, генерал-аншеф Миних, генерал-фельдцейхмейстер Гинтер, вице-адмиралы Сиверс, Головин, Сенявин, Вильстер, Сандерс. Командиры гвардейцев — Салтыков, Матюшкин, Измайлов, Шаховской, Шепелев. Дальше еще много знатного народа, в том числе мои камергеры и камер-юнкеры, послы иностранных держав и прочие и прочие!
Вся эта орава теперь подчинялась мне, но стоит ее сдвинуть — обнаружится, что она не монолитна, разбита на разные враждующие группировки и не все из них воспринимают меня серьезно. Придется мне с каждым проводить индивидуальную работу. Вот, например, не вижу здесь командира преображенцев Бутурлина или руководителя закрытой недавно Тайной канцелярии Ушакова или президента Коммерц-коллегии Нарышкина. Похоже, Меншиков устраняет от властного олимпа своих и моих противников. Осталось только отправить домой Анну Петровну с Карл-Фридрихом и можно браться за самого Светлейшего князя, а до сегодняшнего дня он защищал мои интересы.
Впрочем, всю эту толпу, которая ко мне поближе надо будет разбавить новыми выдвиженцами, а лучше заменить постепенно. Проблема только в том, что вся верхушка сформирована по принципу родовитости и ротация кадров идет из их родственников чуть помоложе, но ничуть не лучше профессионально. Единственное новшество, которое сделал мой дед — массовый прием на службу иностранцев. Но мне нужно сделать следующий шаг — продвигать мелкопоместных дворян в руководстве армии и страны. Опять же не сразу.
Через некоторое время я покинул собрание и добрался до своей комнаты. Сел за стол и неудобным пером написал небольшое письмо. Запечатал и попросил Лопухина передать его Остерману. В письме написал предупреждение бискупу любекскому о том, что в ближайшие десять дней ему нельзя сходить на берег, если он не хочет заразиться оспой. В записке для Остермана, приложенной к письму, просил его переписать моё письмо, исправив грамматические ошибки и передать его адресату. Через некоторое время мой воспитатель и вице-канцлер по совместительству появился сам.
— Как ты себя чувствуешь, Петр Алексеевич?
— Благодарю, Андрей Иванович, хорошо.
— Вы уверены насчет того что написано бискупу?
— Нет. Не уверен. Но если случиться так, а я ничего не сделал чтобы предотвратить это — на мне будет грех.
— Но откуда такие сведения, Государь?
— Предчувствие у меня такое, Андрей Иванович.
— Ты стал верить предчувствиям, Петр Алексеевич?
— Иногда. Только не говорите никому, а то засмеют.
— Никто не посмеет, Ваше императорское величество, и все же…
— Отлично. Я рад, что ты мне поможешь, барон.
После ухода Остермана пожаловал сам Светлейший князь, хозяин этого дома и всей России на данный момент. Выглядел он довольным и еще радостно поздравил меня с воцарением на престол. Я как можно радушнее поздравил его тоже и предложил присвоить ему титул генералиссимуса. Мне на жалко, так как и без меня бы решили то же самое. Но Меншиков впечатлился, даже осекся. Взволнованно поклонился
— Благодарю тебя, Государь!