Только одна княгиня Меншикова догадывалась и радовалась счастью своей дочери, так как князь Фёдор Долгоруков был женихом завидным: ведь богатый, древний и знатный род Долгоруковых был известен всем.
Князь Фёдор думал было уже посвататься за княжну Марию, как вдруг отношения между Меншиковым и его отцом изменились и стали натянутыми, так как князь Василий Лукич чем-то не угодил всесильному Меншикову. Волей-неволей молодому князю Долгорукову пришлось отложить до времени сватовство.
А тут пошёл слух, что Меншиков задумал выдать свою дочь Марию замуж за цесаревича Петра Алексеевича и что на это последовало согласие самой государыни.
Тяжело отозвалось это известие на влюблённом князе; Фёдоре. Он хотел проверить этот слух, но для этого ему необходимо было увидеть княжну Марию.
Однако прямо идти в дом к Меншиковым теперь Долгоруков не мог – его, пожалуй, и не приняли бы. Но видеть свою возлюбленную, говорить с нею ему надо было во что бы то ни стало. И вот он, подкупив дворового сторожа Меншикова Никиту и горничную Аришу, добился свидания со своей возлюбленной в саду поздним вечером.
Увы! Влюблённые были застигнуты самим князем Меншиковым, и молодому князю Фёдору волей-неволей пришлось проститься с Петербургом и ехать на Кавказ, так как он хорошо знал, что ожидает ослушников воли Меншикова.
Мрачным, с тяжёлым чувством, вернулся молодой человек со свидания в дом своего отца; несмотря на поздний час, он встретил там нескольких гостей, своих родичей. В кабинете Василия Лукича собрались почти все Долгоруковы, а в числе их и князь Василий Владимирович Долгоруков, умнейший человек, честный, правдивый; несмотря на эти редкие качества, он долгое время находился в опале, которую, по наговору злых людей, без всякой его вины наложил на него император Пётр I. Когда великий царь-преобразователь скончался, Василий Лукич попал в милость к императрице Екатерине Алексеевне, стал пользоваться расположением всесильного временщика Меншикова и тотчас же стал ходатайствовать за своего родича – опального князя Василия Владимировича[6]. Это ему удалось: с Василия Владимировича была снята опала, часть отписанных в казну имений была возвращена ему, и ему было дозволено жить в Петербурге.
Все Долгоруковы любили и уважали своего умного и правдивого родича и во многих случаях спрашивали его совета.
И теперь Фёдор Долгоруков очень обрадовался, увидев в числе гостей князя Василия Владимировича, и решил посоветоваться с ним. Выбрав удобный момент, он обратился к старику:
– Голубчик, дядя, пойдёмте ко мне в комнату: мне надо многое вам рассказать.
– Пойдём, Фёдор, мы тут лишние.
– Что вы говорите, братец Василий Владимирович? Вы не лишний; мы всегда рады слушать вас, – с лёгким упрёком промолвил князь Василий Лукич, отрываясь от беседы со своими родственниками, посвящённой жгучему для них вопросу о влиянии при императорском дворе – ведь императрица Екатерина I была при смерти, на престол должен был вступить отрок Пётр II, воспитателем которого состоял один из Долгоруковых, князь Алексей Григорьевич, а ближайшим его другом был сын последнего, князь Иван Алексеевич.
Однако старик в ответ на это произнёс: «И, полно!.. Что от меня, человека пришлого, чужого здесь у вас, в Питере, толку для вас?» – а затем обратился к племяннику:
– Ну, Федя, веди меня к себе…
Князь Фёдор, усадив Василия Владимировича в своей комнате в мягкое, покойное кресло, рассказал всё подробно про свою любовь к дочери полновластного Меншикова, а также не умолчал и о том, как Меншиков застал его в саду с Марией и что потом произошло.
Со вниманием выслушал Василий Владимирович рассказ своего влюблённого племянника и затем сказал:
– Плохо дело, Федя, плохо!.. Тебе надо скорее убираться из Питера, а то тебя самого как раз уберут в крепость, а не то и в Сибирь… Меншиков зол, мстителен и не любит, чтобы кто-либо стоял ему поперёк дороги… Сшибёт, раздавит! Теперь его время, его власть, хоть и ненадолго.
– Дядя, вы говорите «ненадолго»? Разве Меншикову что угрожает?..
– Его погибель неизбежна… И знаешь, что погубит Меншикова? Его собственное честолюбие, его ненасытная гордыня. На всё свой предел положен, а Меншиков далеко перешагнул через этот предел. Он высоко поднялся, и поэтому его падение будет великое. Однако не за Меншикова мне больно, Федя, а за твоего отца и за других наших родичей: ведь они, не сознавая, идут по ложному пути… Слава, почести, блеск – вот что прельщает их, и ради этого они оставили истинный путь! Они стремятся достигнуть вершины власти, но боюсь, как бы не сорваться им с этой вершины.
6
Долгоруков Василий Владимирович (1667—1746) – известный победитель Булавина, генерал-майор, дипломат. Попал в опалу из-за сочувствия к царевичу Алексею. Возвращён из ссылки Екатериной I, сделан генерал-аншефом, фельдмаршалом. С 1731 г. вновь в опале, в ссылке в Ивангороде, на Соловках. Снова восстановлен в правах Елизаветой: стал президентом Военной коллегии.