Разумеется и в раздаче орденов щедрая царица не скупилась и сейчас же по приезде украсила она груда гостей орденом св. Екатерины.
Всё это произвело на Ангальток такое впечатление, что они просто находились в чаду, о чём сообщала счастливая мать и своему возлюбленному супругу в Ангальт и говорила при этом: «наши виды здесь как нельзя желать того лучше», — но и Екатерина заметила в своих мемуарах о тех днях: «Наследник, кажется, очень доволен моим приездом и ко мне весьма предупредителен и внимателен» — и правда, Петр при всей своей неуклюжести сумел себя показать с самой выгодной для него стороны. Вскоре завязалась между нашей молодой парой довольно воодушевленная беседа, дружеское обращение, а далее и построение планов относительно ближайшего будущего.
Но прошло немного времени, и пятнадцатилетняя девушка прозрела, что её 16-ти летний наследник-жених совершенный нуль, что она духовно куда воспитаннее и дальше его и что он в сравнении с нею решительно дитя еще. Однако тем не менее Екатерина не подумала о том, чтобы отступить назад и отказаться от Петра в мужья: мысль стать со временем императрицей России окончательно поглотила тщеславную принцессу, и уж этой золотой будущности было для неё достаточно для того, чтобы согласиться и на те или другие неприятности, которых нельзя было при этом миновать. Но дело чуть было не окончилось трагически для хищных Цербстцев: Фикхен серьезно заболела и еле-еле спасли ее от суровой могилы, — и вот в ознаменование этого счастья для всей России, царица порешила немедленно по выздоровлении будущей наследницы обручить торжественнейшим образом влюбленную парочку, что и было 29-го июня, в день именин жениха, приведено в исполнение. За день же до того София-Фридерика была присоединена к православной вере, получив имя Екатерины Алексеевны. Об этом событии рассказывают, что Екатерина сумела в течение каких-нибудь двух часов завоевать сердца всех присутствовавших при этой церемонии. Во первых красавица из себя, наряженная с удивительным вкусом, умение держать себя, грациозное отдание поклонов — всё это вмиг очаровало общество, и когда молодая девушка, такое короткое время изучавшая наш родной язык, с истинно русским акцентом, без малейшей запинки и погрешности, произносила символ веры, — в церкви царила мертвецкая тишина, все взоры были устремлены на вновь помазанного члена православной семьи и все сердца бились в пользу его. Так описывает это торжество репортер одной из петербургских газет, и мы не имеем не малейшего основания не верить его сообщениям.
Обручение праздновалось всей Россией и упомянем при этом, что Елизавета собственноручно надела кольца наследной чете, что эти кольца стоили ровно 50 000 червонцев и что во время этого акта с петербургской крепости без устали салютировали, а добродушные россияне полагали, что-де сегодня заключается союз, от которого зависит наше счастье.
Прошло несколько недель, двор переселился в Петербург, начались балы, а тут вдруг захворал счастливый жених: у него оказалась серьезная оспа, от которой он лишь с трудом оправился, и когда в январе 1745 г. Екатерина увидела Петра в первый раз после болезни, ее поразила его некрасивая наружность, и вот что занесла она в свой дневник об этой встрече: «у него особенно грубые черты исковерканного оспинками лица, волосы коротко острижены, и поэтому он носит парик, который еще того больше придает ему уродливый вид. Он подошел ко мне и спросил: узнаю ли я его? — на что я ему пробормотала какую то уже вперед заученную любезность насчет его выздоровления: в действительности он стал мне ужасно неприятен».
Из этой пары слов уже видно, как Екатерина умела кривить душой и казаться иной, как на деле, но никто не подмечал в ту пору, что Петр, ей был решительно невыносим и благодаря своей уродливости даже противен.
Нежность невесты к жениху, которую Елизавета считала за действительную, трогала ее, и она старалась вознаградить сострадательную и добросердечную великую княгиню всевозможными любезностями, подарками и пр… и чтобы молодой девушке не было так скучно, к ней были приставлены гоф-фрейлены и гоф-дамы самого веселого нрава. И Екатерина веселилась не на шутку, она в душе уже давно смотрела на полуидиота-жениха как только лишь на средство к достижению важных целей и поэтому и болезнь и уродливость его заботили Екатерину лишь до той степени, как бы Петр только не умер до брака и как бы таким образом все её высокие планы не окончились ничем.
Прошло некоторое время, а отношение Петра к Екатерине стало далеко не таково, как бывает это между женихом и невестой. Он решительно не делал теперь ни одного шага для того, чтобы приблизить к себе свою будущую жену, и вообще, если Петр кем-либо вовсе не интересовался, то, право, это Екатериной. Он играл по-прежнему с куклами, солдатами и пр., вешал мышей и крыс со всеми военными почестями и, как рассказывают его современники, нередко приказывал даже поднимать поды в комнате, если ловкой мыши удавалось удрать с царского стола, на котором был построен эшафот и на котором ее ожидала суровая смерть.