Будь великая княгиня уверена в привязанности царевича, она бы непременно попробовала отвратить его от кандидатуры дяди Августа. Скорее всего, именно об этом и просил её Брюмер в разговоре, который выглядит как чисто воспитательный, поскольку суть опущена: «Помню, что гофмаршал Брюмер обращался ко мне в это время несколько раз, жалуясь на своего воспитанника, и хотел воспользоваться мною, чтобы исправить и образумить великого князя; но я сказала ему, что это для меня невозможно и что я этим только стану ему столь же ненавистна, как уже были ненавистны его приближённые»5.
В борьбе за пост штатгальтера жених и невеста чуть не оказались по разные стороны политических редутов. Но царевна вовремя отступила — ей незачем было рисковать ради Брюмера и ссориться с Петром накануне свадьбы. А вот сам юноша не без помощи Бестужева устроил настоящий фейерверк. Даже мысль назначить злодея-гофмаршала правителем Голштинии казалась ему противна. Как бы ни был забит и запуган великий князь, он, что называется, упёрся в землю всеми четырьмя лапами. В постоянных стычках с Брюмером Пётр, по словам Штелина, «привык к искусству ловко возражать и к вспыльчивости, от которой совершенно похудел». В то же время мальчик боялся кулаков и, когда на него нападали, не сразу вспоминал, что он принц и дворянин. Профессор описал отталкивающий случай, произошедший в Петергофе в 1745 году, незадолго до совершеннолетия наследника. Автор не говорил, из-за чего случилась очередная ссора, однако главной темой разногласий в тот момент было штатгальтерство. Вероятно, обер-гофмаршал требовал от воспитанника исполнения воли регента, а тот огрызался.
«Брюмер вскочил и сжал кулаки, бросился к великому князю, чтобы его ударить. Профессор Штелин бросился между ними с простёртыми руками и отстранил удар, а великий князь упал на софу, но тотчас опять вскочил и побежал к окну, чтобы позвать на помощь гренадеров гвардии». Штелин сумел удержать ученика, ведь стань происшествие известным, в первую очередь пострадала бы честь самого мальчика. А Брюмеру сказал: «Поздравляю, что вы не нанесли удара его высочеству и что крик его не раздался из окна. Я не желал бы быть свидетелем, как бьют великого князя, объявленного наследником российского престола». Эти слова, как видно, пробудили в Петре если не смелость, то сознание поруганной чести. Он побежал в спальню, вернулся оттуда со шпагой и обратился к обер-гофмаршалу: «Эта ваша выходка должна быть последней: в первый раз, как только вы осмелитесь поднять на меня руку, я вас проколю насквозь»6.
После описанной стычки Пётр окончательно отдалился от старых наставников. «С этого времени великий князь ни с одним из этих обоих своих наблюдателей не говорил ласкового слова и обходился с ними с большой холодностью»7, — отмечал Штелин. Его слова полностью подтверждала Екатерина: «Мне тут стало ясно, как день, что все приближённые великого князя... утратили над ним всякое влияние... Граф Брюмер и старший воспитатель видели его только в публике, находясь в его свите»8.
Наследник наглядно демонстрировал, что не собирается оставлять обер-гофмаршала при себе. В разговоре со слугами он как-то обронил: «Маршал Брюмер — человек нравной (то есть с норовом, дурным характером. — О. Е.). Только он не столько будет иметь власти, когда я возьму сочетание брака. Может, тогда всемилостивейшая государыня изволит его от двора уволить»9.
Сколь верёвочке ни виться... настанет время дать отчёт. Для Брюмера, да и для дяди-регента оно пробило немного раньше срока. В январе 1745 года скончался император Священной Римской империи Карл VII. Этот монарх обладал по отношению к многочисленным немецким княжествам важной функцией: вводил их суверенов в наследственные права. До избрания нового «цесаря» его полномочия исполнял так называемый викарий — курфюрст Саксонский и король Польский Август III. В конце марта Елизавета Петровна поручила канцлеру обратиться в Дрезден за грамотой на майоратство для её племянника. Документ признавал за несовершеннолетним юридическую дееспособность. Конечно, Пётр был рад получить статус правящего герцога на год раньше срока. 17 июня «прибыл в Петергоф императорский посланник барон Герсдорф с секретарём своим фон Пецольдом и на особенной аудиенции у её императорского величества представил великому князю диплом на... майоратство»10. Дело было сделано.