Император Николай II отрекся, началась революция. Эти события застали тебя в Кишиневе, в госпитале, в котором ты находился на лечении. Ранение, видимо, было тяжелым, так как выписали тебя только в январе 1918 года. Бессарабию к тому времени объявили румынской территорией. Так, никуда не эмигрировав, на больничной койке ты стал румынским подданным. Кстати, во всех анкетах ты всегда писал: русский, православный, по профессии артист, румынский подданный. Именно в таком порядке – для тебя это было важно.
Я однажды спросила тебя о том ранении, о службе в Белой армии. Молчание было настолько многозначительным, что больше я не решилась говорить с тобой на эту тему. И все же, хотя подробностей об этом времени от тебя я не услышала, знаю по некоторым твоим оценкам, что судьба подарила тебе, на фронте, встречи с людьми, достойными подражания, порядочными и смелыми.
Пыталась я разобраться в сложных переплетениях тех лет, найти свидетельства, документы. Все версии настолько противоречат твоему характеру, твоей натуре, что трудно понять, где истина. Точно знаю, что ты человек мирный, военная романтика даже по молодости увлечь тебя не могла. Ни фанатизм, ни убеждения белых-красных тобой не владели. Ты любил говорить: «Я общаюсь не с румынами, евреями или русскими, не с партиями, не с богатыми или бедными, а с челове-еками!»
Каждый день и час, что мы были вместе, я в этом убеждалась. Поэтому сегодняшним «лещенковедам» трудно понять, как ты мог общаться с королевой, князем, а потом по просьбе первого прохожего становился крестным его сына. Исполняя долг перед страной, к которой был приписан, надевал форму румынского сублокотенента и спасал от тех же румын евреев. Ты никогда не говорил «Советский Союз», «Молдавия», «Украина». Для тебя это была советская страна – Россия, которую ты очень любил, и не раз знакомым – и белым, и красным, и немцам, и румынам, и советским – мог говорить о своей тоске по России, о том, что хотел бы быть похороненым в русской земле. Это была твоя самая долгая любовь и привязанность. Думаю, с этим чувством ты и землю нашу грешную покинул. Принять решение идти на фронт тебя могли заставить обстоятельства и люди, которым ты симпатизировал, которым верил, среди которых жил. Приведу несколько свидетельств о 1918–1919 годах.
Из журнала «Кадетская перекличка», № 31, «Вы вспоминайте цыгана Петю», воспоминания Владимира Бодиско :
«Лещенко много говорил о себе. Увы, прошедшие годы почти все сгладили в памяти. Знать бы, что придется защищать его имя, расспросил бы я и больше, и детальнее. Напишу только о том, что помню уверенно. Юношей Лещенко воевал на стороне белых и эвакуировался вместе с остатками армии. Уже тогда он пел под гитару и пользовался успехом у своих соратников. Пел он что-то и на пароходе. После одного из очередных импровизированных концертов к нему подошел старый цыган, похвалил, указал на многие недостатки и предложил научить его настоящему цыганскому пению. Уроки начались на пароходе и продолжались в лагере на острове Лемносе. По словам цыгана, гитара при исполнении песен имеет то же значение, что и голос. Прежде чем начинать петь, нужно научиться безупречно играть на гитаре. И долгое время Лещенко только мурлыкал мотивы песен, посвятив все свое внимание аккомпанементу под руководством своего учителя, настоящего виртуоза. Затем пришло время и для пения, и тут цыган сумел передать талантливому ученику ту изюминку, без которой любая цыганская песня звучит как банальный романс.
Кончилось лагерное сидение, разлетелись белые воины по разным странам, куда-то уехал и цыган, а Петя Лещенко через Болгарию добрался до Румынии, где были у него какие-то бессарабские связи. Тут и началась его певческая карьера…»
Из дневника Зои Хабаровой. 7 января, 1944 год: «Петр Лещенко в Гражданскую служил с любимым маминым братом в белой армии… Он теперь майор румынской армии. Прожил на чужбине столько лет, а мечтает хоть умереть в России…»
Сергей Суляк : «В Советском Союзе имя П. Лещенко было „под запретом”, на нем висело клеймо белогвардейца» .
Алексей Светайло пишет конкретнее: «В 1919 году фронтовик Лещенко стал офицером Кубанских казачьих войск и участвовал в Гражданской войне на стороне белых» .
Остров Лемнос – трагическая страница в истории России. Там погибло много наших людей. Белые и красные. В обоих лагерях были очень достойные люди, жаль, что они оказались по разные стороны. Время расставило свои акценты. Потерянным поколением называют белых, но разве красные – не потерянное? Ты рос и взрослел в то смутное, сложное время. Но ты сам сделал свой выбор. Прошел свой путь. И сам пришел к пониманию, как жить. Вот это «сам» тебе и не простили. Не простили, что не пошел за лозунгами. Ты искал и, пройдя все зигзаги своего пути, сам понял, что́ есть истина в твоей жизни.