1. Покушение было, но по каким-то причинам не удалось, и преступники, обнаруженные караулом, убежали.
Вряд ли Софья была столь благородна, что уж и не допускала мысли о подосланных к братцу убийцах. Но почему тогда они не воспользовались его отлучкой в Кукуй? Ведь Петр как раз вернулся из Кукуя очень незадолго до того, как к нему вбежали, рассказали о поджидающих убийцах. Ездил он чаще всего один или с очень небольшим числом людей. Если уж устраивать покушение — трудно найти лучшие время и случай. А знали о поездках в Кукуй многие, и вычислить маршрут не было никакой сложности.
Можно, конечно, пуститься в художественную литературу, рассказать историю позанятнее — как прогрессивные стрельцы получили реакционное задание убить Петра, но оказались не в силах лишить Россию ее опоры и надежды. Они специально показали себя караулу — чтобы и задание провалить как бы нечаянно, и всеми любимого прогрессивного монарха уберечь.
Но если не ударяться в такого рода «психологические» бредни — в общем, реально маловероятный вариант.
2. Караул столкнулся с какими-то бродягами или разбойниками, но эти бродяги или разбойники не имели никакого отношения к Софье и никакого задания убить Петра отродясь не получали.
Такой вариант уже более вероятен; по крайней мере, его можно рассматривать всерьез. Очень возможно, что так оно и было.
3. Наталья Кирилловна сама организовала крики об убийцах, о столкновении патруля с вооруженными и затаившимися. Зачем? Тут имеют право на жизнь как минимум две версии.
Одна — чтобы попугать сына, заставить больше думать о своей безопасности, ездить в Кукуй с вооруженной компанией, а не вдвоем с Меншиковым или даже вообще одному. Если так — последствия ее воспитательного хода оказались много сильнее ожидаемых.
Вторая версия — что Медведиха как раз очень хорошо просчитала все возможные последствия своего хода и получила как раз то, чего хотела. Действительно, ведь ситуация созрела! Петр женат, передать ему власть уже можно, и пора расчищать дорогу к трону. Как расчищать? Лучше всего — провокацией! Потому что попросту собрать свою армию и напасть на войска Софьи — это очень уж сомнительный поступок. Он и нравственно ущербный, а ведь правителю нужна хотя бы тень права, чтобы он мог спокойно наслаждаться властью.
Он и политически ущербный, сомнительный. Такой поступок очень легко может обернуться как раз тем, что дворянское ополчение примет сторону обиженной Софьи. Тогда воинское сословие России нанесет удар не по Софье, а как раз по Петру и Наталье Кирилловне.
Организовать дело так, чтобы кончить все одним мгновенным ударом? А если не получится одним? А как быть потом, когда Петр воссядет на еще теплый после Софьи трон? Нет-нет, правителю нужно основание стать правителем, нужна хотя бы тень права, почиющая на его державе…
В общем, самое лучшее — это не планировать военную операцию, да и не женское это занятие. Лучше планировать как раз хитрую интригу, чтобы это Софья напала бы первая или, на худой конец, «напала» бы… В этой игре нервов, в постоянном ожидании каждым участником событий какой-нибудь гадости очень легко могли поверить буквально в любую, самую примитивную подначку, а не то что в убийц, притаившихся за околицей. Убийц-то как раз ждали чуть не каждый день…
И уж конечно, не было ничего проще напугать до полусмерти не вполне вменяемого, невротизированного до предела Петра — как раз в нужный момент и как раз в нужную меру.
Новая система власти
Отправив в ссылку Софью и Василия Голицына, Нарышкины и не подумали даже пальцем тронуть «первого царя» Ивана. Во-первых, если Софья и злоумышляла против Петра, хотела пролить родную кровь, то уж никак не хотел этого Иван. Если бы и возвели на него напраслину — никто все равно не поверил, потому что был Иван человек, может быть, и слабоумный, но, во всяком случае, добрый и спокойный. И много раз уговаривал мириться обоих — и Петра, и Софью (как будто в них самих было дело!).
Да и не был он никому помехой, добрый и глупый царь, тихо сидевший себе на троне да сидевший и кротко подписывавший все, что ему только ни подсовывали. Помер Иван очень рано, чуть не дотянув до тридцати, осенью 1696 года. До самой его смерти оба царя на официальных церемониях сидели рядом, на специально сделанном «двойном» троне. К Ивану иностранные дипломаты даже обращались к первому как к старшему, «более главному» царю. Петр жаловался, что у «братца Ваньки» «из носу воняет» и что он «дурак несусветный», но нарушить церемонию не мог. Он кротко высиживал, если не получалось сбежать.