Несколько раз выдвигали Петра на пост председателя губкома комсомола, но он отказывался, все хотел получше присмотреться к работе молодежи в новых для него условиях, понять многообразие ее интересов, желаний и поисков.
Пожалуй, он был прав, что согласился на этот пост не сразу. Фронт несколько оторвал его от повседневных нужд комсомольцев города, а их надо было знать досконально.
Только что отгремели бои на Восточном фронте, бежал из Новороссийска Деникин, с севера отбыли на кораблях вояки Антанты. И хоть оставался еще в Крыму Врангель и шли сражения с белополяками, комсомольцы понимали, что Советская Россия выстояла.
Появилась возможность хоть немного оживить фабрики и заводы. Там, где не хватало рабочей силы, особенно на оборонных заводах, комсомольцы показывали отличный пример. Подростки отказывались от положенного им по закону шестичасового рабочего дня и работали наравне со взрослыми товарищами, с коммунистами полные восемь часов. Узким местом оставался транспорт. Молодежь выходила на субботники восстанавливать паровозы, приводить в порядок железнодорожное полотно. На субботник по разборке шпал на Финляндской железной дороге одна Петроградская сторона выставила девятьсот человек.
Вместе с товарищами Смородину удалось создать или восстановить ячейки на крупных предприятиях. Во всех двенадцати районах города начали работать райкомы комсомола. И главное внимание они обращали на подростков: доставали им спецодежду, давали прибавку к скудному пайку.
Обнаружилась у молодежи огромная тяга к знаниям, и каждый райком старался открыть свой Дом политического просвещения, но пока ограничились школами политической грамоты в районах, открыли Центральную политическую школу на Миллионной улице, у Марсова поля.
Продолжал печататься «Юный пролетарий» — любимое детище Оскара Рывкина и Василия Алексеева. И возобновился выход — два раза в неделю — молодежной газеты «Смена», прерванный в начале двадцатого года из-за бумажного голода. Нередко во главе газеты стояли руководители питерского союза, иногда — его активисты из вчерашних гимназистов — Николай Каган (Татаров) и Алексей Леонтьев. Но, как часто водилось в газетно-журналь-ном мире того времени, в обоих изданиях исполняли работу два газетчика и журналиста — Алексей Дорохов (он же А. Алешин) и начинающий поэт и критик Дмитрий Мазнин (он же Арсений Гранин).
То, что позднее приобрело форму культпоходов, было тогда естественным стремлением жить интересами лучших театров. База для этого была отличная: Народный дом, летний зал в Таврическом дворце, летний «Буфф», «Вена» и огромный летний театр на Васильевском острове. И все спектакли доставались молодежи бесплатно, по путевкам райкомов.
С осени открыли школы рабочей молодежи. Возникали разговоры — слить их со школами 2-й ступени. Но губком не согласился: он считал, что для этого все учащиеся средних школ должны быть из рабочей среды.
Летом 1920 года шла своим порядком мобилизация на Фронт: двадцать активистов, почти по два от каждого района, отправили против Врангеля. Оживленно откликнулась молодежь на призыв партии помочь Западному фронту: она отчисляла деньги из заработка, работала сверхурочно, собирала пожертвования, обучала девушек в санитарных кружках.
Активно прошла в губернии Неделя крестьянина. В деревнях молодежь с питерских заводов помогала ремонтировать инвентарь, читала лекции, выступала в концертах.
Одновременно прошла Неделя оздоровления молодежи: больных рабочих-подростков направили в дома отдыха на Каменном острове. Оздоровлению молодежи содействовала и спортивная работа. Она разворачивалась все шире и шире, особенно на Петроградской стороне. Там оказался прекрасный организатор гимнастов Саша Соколов. Его «живые пирамиды» украшали все молодежные вечера в городе.
Сотни дел исполнял молодежный губком в Питере. Не сходил с повестки дня вопрос о дисциплине. Злостных нарушителей почти не было, но учредили товарищеский суд в райкомах. Тех, кто пропускал собрания дважды, громко объявляли трудовым дезертиром. А за неявку на ответственное собрание активистов полагался штраф в размере трехдневного заработка. Но все эти меры вскоре посчитали излишними, всякие дисциплинарные конфликты стали рассматривать в бюро райкомов или ПК.
Всякую неделю решали и такие текущие вопросы: как распределять литературу? Вообще-то, многие места обращались за книгами не в Москву, а в Петроград. И губком принял интересное решение — отпускать политическую и художественную литературу: а) городским и уездным комитетам комсомола в пределах Питера и губернии; б) всем тем, кто подвозит продовольствие; в) остаток — уездам и губерниям, расположенным севернее Петрограда.