Смородин ответил в своей обычной манере — скупо и строго:
— Товарищи, я думаю, что речи, которые здесь произносили, не к месту. Мы еще встретимся на более сложной работе, где будем друг друга проверять.
Он подтвердил: да, дрались, но без каких-либо личных побуждений, потому что всегда выше всего ставили единство организации.
— А проводы — это просто наша привычка комсомольская! Мы встретимся еще на работе и если нужно будет, то, может быть, и подеремся за наше дело, и я буду не последним в рядах тех, кто будет вести борьбу за ленинизм!
Петру присвоили звание почетного комсомольца. И проводили на учебу.
Вместе с ним ушли на курсы Белоусов, Васютин, Черкасов. Первым секретарем избрали Николая Чаплина. В Бюро ЦК появились новые люди — Александр Мильчаков, Сергей Соболев, Дмитрий Матвеев, Максим Сорокин. А после VII съезда комсомола и Александр Косарев…
О занятиях Петра на курсах марксизма сохранилось мало свидетельств. Жил он по-прежнему в «Париже», с матерью, женой и дочерью. Все аудитории находились неподалеку — десять-пятнадцать минут хорошего хода. Пешком он любил ходить и в библиотеку.;
Он поставил себе задачу — все прочесть, решить и написать, что полагалось по программе средней школы. Многое было ему известно шире, чем в курсе гуманитарного вуза, но были пробелы в математике, физике и химии. И это он осваивал факультативно, когда выпадали свободные от курсов минуты. Занимался он с той же энергией, как работал в аппарате Цекамола. Но пять-шесть часов для сна выдерживал, иначе начинались боли в контуженой голове, и день пропадал зря.
И все же на курсах он провел больше обычных двух лет: приходилось делать перерывы и подлечиваться.
Лекторы были самые различные: блестящие и серые; мыслители и компиляторы; творцы и начетчики. Выделялись выгодно Покровский, Ярославский, Невский, Быстрянский.
Кое-что рассказал о Смородине тех дней Сергей Бороздин. Впервые они увиделись на VI съезде комсомола. Бороздин был его делегатом. Потом он работал в Политуправлении Балтийского флота и приехал в Москву в марте 1926 года на VII съезд ВЛКСМ.
Краснофлотцы хорошо помнили Смородина, любили его и взяли с Бороздина слово, что он непременно повидается с Петром.
— А если не примет? Он ведь занят небось выше головы. К тому же и в комсомоле теперь не работает.
— Это Смородин-то не примет? Ну ты плохо знаешь нашего Петра, — говорили ребята. — Не было такого случая, чтобы Петр не отозвался на комсомольские заботы.
На другой день после закрытия съезда Бороздин пошел к Смородину с Чаплиным.
«К нам вышел приветливый, с усталыми, слегка покрасневшими от непрерывного чтения глазами человек. Пригласил войти. Всюду: на столе, на стульях, даже на диване — книги, тетради, листы бумаги с какими-то записями. Красный карандаш лежал поперек открытой страницы объемистого тома — стенографического отчета X съезда РКП (б). Поверху написано: «Выступление В.И. Ленина».
Петр Иванович Смородин учился так же страстно и самозабвенно, каквосемь лет назад воевал с белыми, как потом, после войны, работал в комсомоле…»
Чаплин представил Бороздина: «Красный флотоводец». Ему балтийцы поручили повидать Смородина и поговорить с ним.
— И мы решили помочь товарищу. Прости, что отвлекли от занятий.
Смородин заметно оживился и даже обрадовался, что его отвлекли. Петр спрашивал о комсомольских делах на флоте — конкретно, знающе. Удивило Бороздина, что он отлично помнил многих краснофлотцев, с которыми разговаривал когда-то, и спрашивал, как закончилось то или иное дело, с которым к нему обращались. Очень порадовал Петра рассказ Бороздина о комсомольских воскресниках по ремонту судов, на которых штаб КСМ распоряжался всеми работами. Бороздин спросил:
— Что самое важное в комсомольской работе на флоте?
Смородин изложил в ответ целую программу.
— Шефство над флотом — не парадная затея с речами и отчетами. Их вообще не должно быть у комсомола. Чтобы не превратить грандиозное дело в шумиху, надо всем сердцем любить комсомольскую работу и пи на секунду не забывать о своей ответственности перед молодежью, перед Родиной, перед партией.
Потом он говорил о том, как важно обратить особое внимание на каждого краснофлотца. Вникать в заботы любого, кто обращается за помощью.
— Никогда в погоне за охватом массы нельзя забывать отдельного человека с его мыслями, настроениями, интересами, даже печалями. Больше всего надо бояться равнодушия: оно возникает обычно, когда забывают об отдельном человеке. И конечно, не следует замыкать свою работу в пределах Балтийского флота. Расширяйте связи с заводами, шахтами, вузами, школами. И не только в Ленинграде, но по всей стране. Надо, чтобы каждый матрос чувствовал дыхание Родины и осознавал свой труд частицей общего народного дела!..