Общественное мнение, на котором подобные случаи, без сомнения, отразились, преувеличенные молвой, после отъезда государя осталось неопределенным, но скорее неблагоприятним. «Помню, - пишет Вольтер в одном из своих писем, - как кардинал Дюбуа говорил мне, что царь был просто чудаком, рожденным, чтобы быть боцманом на голландском корабле». Это почти буквально мнение, высказанное Бё'рнетом двадцать лет до того, во время пребывания царя в Лондоне. Обык-. HOBQHHO столь определенно выражающий свое отрицание или одобрение, сам Сен-Симон на этот раз колеблется. Автор «Мемуаров» противоречит автору «Дополнений» к журналу Дан-жо. Более непосредственный тон «Мемуаров» кажется также более искренним и не клонящимся к похвале, и даже в «Дополнениях», где чувствуются условность и принужденность, упоминается о «непристойных оргиях» и указывается также на «неизгладившуюся печать прежнего варварства».
Расставаясь с королем, Петр принял от него лишь два великолепных гобелена. Опять-таки по соображениям этикета "он отказался от «прекрасной бриллиантовой шпаги» и совершенно неожиданно изменил привычкам скупости, содействовавшим в значительной степени недоброжелательному мнению о нем столицы. Мы читаем в письме Sergent: «Царь, которого упрекали во время пребывания здесь в недостатке-щедрости, блестящим образом проявил, свое великодушие в день отъезда, пожертвовав 50 000 ливров для раздачи мундко-хам, служившим ему со дня его приезда во Францию, 30 000 охране, 30 000 ливров для раздачи королевским фабрикам и заводам, которые он посещал. Королю он подарил свой портрет, украшенный бриллиантами; также маршалу де Тессе, герцогу д'Антен, маршалу д'Эстре, г-ну де Ливри и еще один, стоимостью в 6000 ливров, сопровождавшему его метрдотелю короля. Также он роздал много золотых и серебряных медалей в память важнейших событий своей жизни и своих битв».
Вообще Петр по-царски расплатился по своему счету, проявив лишний раз странность своего ума и характера. Скудные «на чаи», раздаваемые им. во время его пребывания, исходили от частного человека, каким он себя считал, хотя забывал иногда про свое инкогнито. Государь расплачивался при отъезде.
Париж, как мы видели, не принимал всерьез его инкогнито и оказывал ему царский прием с начала и до конца. На обратном пути в Спа, где ожидала его Екатерина, так же поступала провинция, соперничая со столицей в торжественности гостеприимства. В Реймсе, где Петр остановился всего на несколько часов и интересовался только знаменитой славянской книгой «Евангелие», городское управление истратило 455
ливров 13 соль на банкет. Городу Шарлевиллю стало 4327 ливров приютить у себя государя на ночь. Судно, богато разукрашенное, расцвеченное флагами цветов царя, ожидало его на Маасе, чтобы доставить в Льеж, и туда же был отправлен большой запас провизии: 170 фунтов мяса по 5 соль, 1 косуля, 35 цыплят и кур, 6 откормленных индеек по 30 соль, 83 фунта майнцской ветчины по 10 соль, 200 раков, 200 яиц по 30 соль за сотню, 1 лосось в 15 фунтов по 25 соль, 2 крупные черепахи, 3 бочонка пива.
Регент проявил такую любезность, что заказал два портрета государя кисти Риго и Наттье. Остается лишь обследовать практические результаты этого первого и последнего появления победителя при Полтаве среди близившегося к закату блеска французской монархии.
Две главные причины противодействовали союзу политическому и торговому, для заключения которого Петр прибыл в Париж: договор о субсидии (150 000 талеров в треть), подписанный в апреле 1715 года и связывавший Францию со Швецией до 1718 года, и личные связи регента с королем Англии. Правда, переговоры начались сейчас же после прибытия царя; но маршал де Тессе, на которого возложено было их ведение совместно с маршалом д'Юксель, сейчас же понял, что они представлялись в воззрениях его правительства простой «вольтижировкой», предназначенной забавЛять государя вплоть до его отъезда, заставляя в то же время держаться настороже Англию и тем обеспечивая ее дружбу, беспокоя Швецию и тем смягчая се политику. Напрасно Петр шел навстречу с большой решительностью и полной искренностью, откровенно предлагая заменить собой Швецию в системе союзов, до сих пор обеспечивавшей.европейское равновесие. Подобно ей, он брал на себя за известную субсидию «диверсии». Все это прекрасно, но предстояло столковаться о размерах, и целые недели тянулся спор относительно этого предварительного пункта. Когда он был исчерпан, выступила Пруссия, выказывая желание через посредство своего посла барона фон Кшшгаузена принять участие в договоре. Отлично, ей будет предоставлена гарантия Франции и России относительно обладания Штеттином; но приходилось изменить редакцию договора, ранее заключенного. Петр снова торопил своих
уполномоченных и секретарей, а регент ему не препятствовал:
он получил из Берлина сведения, позволявшие ему не трево-: житься о последствиях такой траты чернил, Когда все вопро-I- сы били уже улажены и остановка была только за подписями,: труды оказались потраченными совершенно напрасно: у -.. Книпгаузена не было полномочий! И царю пришлось уехать с? пустыми руками.
г'- Регент позабавился над русским государем; но де Тессе испытывал некоторое беспокойство относительно более отдаленных последствий таких обманутых ожиданий. Не увидит ' ли себя оскорбленный и разочарованный царь вынужденным броситься в объятия императора или вступить в непосредственные переговоры со Швецией? Но нет! Его удерживала Пруссия - единственная его опора в Германии. И благодаря настойчивым требованиям царя в течение следующего месяца в Амстердаме собрался конгресс для продолжения переговоров. Регент согласился на это, но непоколебимый в.своем решении не относиться к делу серьезно, он только изменил тактику; теперь у Книпгаузена имелись полномочия, но Франция возбудила другие требования. Когда благодаря неустанным хлопотам царя 2 сентября удалось создать новый договор с секретными пунктами, как и подобает дипломатическому акту, над которым трудились представители трех могущественных держав, им достигалось только соглашение о надежде - о платоническом «desideratum». Главные пункты признавали посредничество короля в заключении Северного мира, но ставя и его в зависимость от окончательного разрыва обязательств, связывавших в это время всехристианнейшего короля со Швецией; а секретные пункты обусловливали оборонительный союз на основании трактатов Баденского и Утрехтского, но откладывали до дальнейших переговоров определение взаимных обязательств, проистекавших отсюда для союзников. Франция обещала не возобновлять по истечении срока своего договора о субсидиях со Швецией, но это обещание было только устное, и так как уполномоченный короля усиленно настаивал, чтобы оно таким и оставалось, то Петр ему не доверял и оказался прав.