Это дело рук Петра. Оно было завершено сначала рядом других указов, стремившихся прекратить переселение крестьян,, убегавших от новых тягот своего положения, искавших
толпами убежища за пределами русской границы, селившихся в смежных польских областях. Эти указы были запорами, положенными на темницу общего порабощения. Затем наступил черед создания новой категории рабов. Не хватало рабочих рук, чтобы пустить в ход заводи, устроенные Преобразователем. Откуда их взять? Единственные работники, имевшиеся в стране, были рабы. Свободной работы не существовало. Отлично! У заводов будут свои рабы, как у земли имеются свои. Промышленники получили право путем покупок приобретать нужную им рабочую силу.
Петра нельзя назвать государем негуманным. Учреждение в 1701 году шестидесяти богаделен, основанных в Москве при церквах, служит тому красноречивым доказательством. Но олицетворяемые им требования государства - закон суровый, даже жестокий. За все величие и славу, какие они сулят России, он требует тяжелого выкупа. И до 1861 года русский крестьянин выносит его главным образом на своих плечах.
Впрочем, если верить защитникам Петра, то, выбросив из программы реформ, завещанной ему предшественниками, освобождение крестьян, он не имел в виду сузить ее. Он только подчинил разрешение этой задачи предварительному завершению другого дела: эмансипации городского населения. Город, возрожденный из нищеты и упадка, должен был бы освободить деревню. Но нигде, ни в каких документах, ни в письмах великого мужа не сквозит подобной мысли. Он, бесспорно, употреблял много усилий, чтобы создать горожан в возникающих городах своей империи и сделать их достойными своего естественного призвания. Самоуправление по английскому образцу, французский цех и сословие присяжных, немецкие гильдии - все было им испробовано, сразу и, по обыкновению, вперемешку. Успех не соответствовал его ожиданиям. В истории прогрессивного развития торговых и промышленных центров современной России его царствование, без сомнения, составляет эпоху, но в достигнутых результатах попытка организации торгового и промышленного класса ни при чем. Города развивались вследствие успехов политических и побед экономических, приобретения гаваней и появления новых путей сообщения, давших торговле и промышленности страны новый толчок. В прибалтийских провинциях Петр застал уже вполне сформировавшееся местное городское сословие. В других местах он даром потратил свои труды, стремясь его создать из ничего. Русский народ нам не кажется настолько невосприимчивым к корпоративному духу, как утверждали. Могут быть различные виды корпораций, и артель, народное демократическое товарищество, столь распространенное в России, в сущности, такая же корпорация, более свободная, следовательно, более соответствующая основному принципу сотоварищества, испорченному в корпорациях Запада деспотическим духом Рима, Нам кажется, и пример Петра подтверждает такое мнение, что невозможно создать общественные силы путем законов и регламентов. Петр без всякой пользы издавал их большое количество. И, по своему обыкновению, обнаруживал при том большую непоследовательность. Составив в 1699 году обширный план городского самоуправления общественного характера, он закончил в 1724 году созданием заурядного городового положения бюрократического типа. Также не позаботился он проверить, не окажутся ли чужеземные формы, навязанные сразу торговой и промышленной жшни, одеянием, для нее не подходящим. Он не заметил того, что это одеяние износилось на плечах европейских соседей, приготовлявшихся его сбросить, и одевал своих подданных в старые лохмотья. Также изъявляя намерение поощрять развитие торговли и промышленности, он не отказался от фискальной политики своих предшественников, видевших в городском населении главным образом платежную, оброчную силу. Он только еще усилил такой порядок несоразмерной эксплуатацией. Наконец, установив, как указано выше, что его дворяне не теряли дворянства, отдаваясь занятиям горожан, он в то же время признал переход кого-либо из членов этого высшего сословия в мещане уголовным преступлением, бесчестием, и трудно разделить восхищение, вызванное этой мыслью у Вольтера.
Петр был бессознательным общественным преобразователем. Это его лучшее оправдание. В городе, как и в деревне, великий муж, страдавший близорукостью, коснулся лишь мимоходом и не обращая на то.особого внимания, великих задач, разумение которых в этой сфере потребовало бы от него иного ознакомления при другом поле зрения, или ощупью набрел на некоторые из них.
Однако, с известной стороны, все так же бессознательно и косвенно, он совершил в этой самой сфере дело чрезвычайной важности. Он ввел, или, вернее, заставил войти, в общественную организацию новый элемент - ассимиляцию, который можно считать переходом к более гармоническому состоянию всех частей целого. Церковь до него жила независимо от общества. Со своими правами и привилегиями, соревновавшимися с государством и равными ему, со своими неисчислимыми богатствами, управляющимися вне всякого правительственного надзора, с собственными преданными слугами, с собственным судом, отнюдь не ограничивавшимся духовными делами,- она составляла особое государство. Петр, как нам уже известно, все это изменил. В его царствование белое и черное духовенство стало в определенные рамки. Если он не сделал из них граждан, то, во всяком случае, превратил их в подданных. То было начало.