Известен рассказ, каким образом благодаря последней любовной истории до сведения Петра дошли переговоры, возникшие между сторонами. Казачий атаман Кочубей, дочь которого Мазепа соблазнил, решил отомстить за свою честь доносом. К несчастью для себя, он не мог представить достаточных доказательств. Рассчитывая на милости, какими он беспрестанно осыпал гетмана, кроме того, упорствуя видеть в нем представителя собственной власти, столкнувшегося с вековой непокорностью казаков, Петр поддался обману: он поверил негодующим оправданиям Мазепы и выдал ему доносчика. Двадцать доносов поступало на Мазепу за двадцать лет, и всегда ему удавалось оправдаться! Он велел отрубить головы Кочубею и его товарищу Искре, однако не мог успокоиться, опасаясь возврата устраненной опасности. Появление Карла на границах России заставило его принять окончательное решение. Весной 1708 года его посланцы появились в Радожковицах, на юго-востоке от Гродно, где Карл поместил свою штаб-квартиру.
Воспользоваться услугами гетмана, чтобы проникнуть в сердце России, опираясь на богатые южные области; поднять с помощью Мазепы донских казаков, астраханских татар и даже, может быть, самих турок и взять таким образом российскую державу с тылу;-загнать Петра в его последние оплоты, в Москву или даже далее, пока генерал Любекер, находившийся в Финляндии с сорокатысячной армией, обрушится на Ин-гршо и Петербург, пока польские приверженцы Лещикского, соединившись со шведами генерала Крассова, будут охранять Польшу, - вот, по-видимому, план, на котором остановился король шведский в эту решительную минуту.
Без сомнения, план был широко задуман, но он рушился при первом препятствии. Мазепа предался на известных условиях, и Карл находил его чересчур требовательным. Соглашаясь уступить Польше Украину и Белоруссию, шведам - крепости Мглин, Стародуб и Новгород-Северский, но требуя для себя Полоцк, Витебск и Курляндию, обращенную в лепное владение, гетман затягивал переговоры. В то же время, имея недостаточную численность войск для движения вперед. Карл решился призвать к себе Левенгаупта, находившегося в Лиф-ляндии. Этот генерал должен был предоставить ему шестнадцать тысяч человек и припасы. Но шведский герой плохо рассчитал время и пространство. Драгоценные дни - лето - прошли раньше, чем приказание короля было исполнено, и впервые неуверенность и нерешительность закрались в его ум, сейчас же сообщаясь окружающим. Левенгаупт не проявлял обычной быстроты, Любекер действовал вяло, а Мазепа возвратился-к двойной игре: он осторожно подготовлял казаков к восстанию во имя прежних традиций, национальных привилегий и церковных законов, затронутых преобразованиями Петра, укреплял свою резиденцию Батурин, устраивал там обширные склады, но продолжал угождать царю вплоть до согласия носить немецкое платье, льстя деспотическим наклонностям государя планами, клонившимися к уничтожению последних признаков местной независимости, и принимая подарки от Меншикова.
Таким образом прошло лето, предвещая зимнюю кампанию, и разверзлась бездна, куда Петр уже устремил свой проницательный взор.
Карл решился покинуть Радожковицы только в июне, направляясь на восток к Борисову, где перешел через Березину. 3 июля Шереметев и Мельгунов пытались преградить ему путь у маленькой речки Бобич близ Головчина. Ночной обход и бешеная атака в штыки под начальством самого короля лишний раз доставили ему победу. Могилев раскрыл ворота победителю; но Карлу пришлось там остановиться, теряя время на ожидание Лсвенгаупта. Он снова выступил в поход в начале августа, направляя свое движение на юг, и уже его солдатам приходилось сталкиваться с одним из союзников Петра: чтобы питаться, они принуждены были собирать колосья и растирать их между двумя камнями. Болезни начали опустошать их ряды, «сраженные, - как говорили суровые воины, - тремя лекарями: водкой, чесноком и смертью». Ле-венгаупт находился теперь в Шклове, отделенный от главной армии наводнением двух разлившихся рек - Сожи и Днепра, между которыми укрепился Петр. Удачно переправившись через Днепр, шведский генерал был настигнут при Лесной (9 октября) неприятелем, втрое сильнейшим, и на следующий день Петр мог отправить своим друзьям сообщение о полной победе: «Восемь с половиной тысяч положено на месте, не говоря о тех, что калмыки преследовали в лесах; семьсот пленных». По этому подсчету Левенгаупт, выставивший не более одиннадцати тысяч человек, лишился почти всего своего отряда. Однако он привел еще к Карлу шесть тысяч семьсот человек, пройдя фланговым маршем, возбуждающим восхищение знатоков; но, не найдя моста на Соже, он принужден был бросить всю артиллерию, весь свой обоз и ввел полчище голодных в лагерь, осаждаемый голодом.
В то же время плохие известия приходили из Ингрии, где Любекер был разбит, потеряв также обоз и три тысячи превосходнейших солдат, и Карл настолько растерялся, что, говорят, поведал своему квартирмейстеру Голленкрооку, что действует наугад, без определенного плана. Подойдя 22 октября к Максошину на Десне у начала Украины, он рассчитывал встретиться там с Мазепой; но старый гетман не явился на условленное место свидания; он еще выжидал, уклонялся от решительного шага. Чтобы принудить его к тому, понадобилось вмешательство его приближенных казаков, опасавшихся вторжения в Украину русских, преследовавших шведов. Выгоднее было соединиться с последними и преградить дорогу первым. Один из казаков, Войнаровский, отправленный гетманом к Меншикову, возвратился с грозными вестями: он слышал, как немецкие офицеры штаба временщика, разговаривая о Мазепе и его приверженцах, говорили: «Помилуй, Боже, бедных людей, завтра их закуют в кандалы». Услыхав такое донесение, Мазепа вскочил, как вихрь, и поспешил в Батурин, чтобы поднять тревогу, затем, перейдя через Десну, присоединился к шведской армии.
Слишком поздно! Среди затяжек и уклончивых поступков гетмана народное чувство, на которое он рассчитывал вместе с Карлом, чтобы поднять мятежное восстание, заглохло и потеряло всякую сплоченность. За Мазепой последовал лишь двухтысячный отряд приверженцев, недостаточный даже чтобы захватить Батурин, где спустя несколько дней Мазепу опередил Меншиков, отняв таким образом у шведской армии последнюю надежду на пополнение ее запасов. Вместе с крепостями Стародубом и Новгородом-Северском, замкнувшими свои ворота, вся Украина ускользнула от своего вождя-перебежчика и его новых союзников. Изображение Мазепы влекли по улицам Глухова в присутствии Петра; на его место был назначен новый гетман Скоропадский, а между тем наступила зима, ужасная зима, когда птицы мерзнут на лету.